Держа канат от яхты, пришвартованной в гавани Микролимано, Эдвард Джеймисон взглянул на худющего, решительно настроенного мальчика:
– Тебе нужна помощь?
– Нет.
Эдвард пожал плечами и еще раз посмотрел на парнишку – тот в свою очередь продолжал выжидающе глядеть на него. Лет ему было не больше двенадцати. Из рукавов поношенной рубашки и из-под истрепанных брюк торчали худые руки и ноги – видимо, он вырос слишком быстро. Кроме того, мальчишка был явно голоден, хотя, судя по гордому взгляду серых глаз, ни за что бы в этом не признался.
– Тогда тебе, может быть, что-нибудь нужно? – мягко спросил Эдвард также по-гречески, так как сомневался, что этот трущобный мальчик из Пирея[1]говорит на каком-либо другом языке. Накинув петлю каната на руку, он подождал.
Мальчик вздохнул и выпалил:
– Вообще-то я хотел спросить тебя о том же.
Эдвард хмыкнул:
– В самом деле?
– Да. Я могу все, – решительно, быстро продолжал мальчик. – Могу мыть твою яхту, доставлять сообщения, выкачивать трюмную воду. И я не прошу много денег.
– Понятно. Но разве ты не должен быть в школе?
Мальчик небрежно пожал плечами:
– Со школой покончено.
– Почему?
Еще одно пожатие плеч, но в этом жесте уже была печаль. Или страх?
– Мне нужно заботиться о семье.
Эдвард вовремя подавил смешок, так как понял, что мальчик говорит вполне серьезно.
– И какова твоя семья?
– Мама и три сестры. Самая младшая еще не вылезла из пеленок. – Он в упор посмотрел на Эдварда. – Так ты собираешься меня нанять?
Если бы Эдварду и потребовалась рабочая сила, он бы, конечно, предпочел кого-нибудь постарше и покрепче. Однако за внешней бравадой мальчика чувствовалось такое отчаяние, что Эдвард задумался.
– Да, – наконец медленно произнес он. – Думаю, я возьму тебя.
Мальчик позволил себе лишь секундную торжествующую усмешку и тут же задрал подбородок.
– Когда мне начинать? – деловито спросил он.
– Если можешь – прямо сейчас. Как тебя звать?
Он распрямил плечи:
– Демос Атрикес.
Эдвард жестом показал мальчишке подняться на борт. С горящим взглядом Демос быстренько взобрался на яхту.
Стоя на палубе многомиллионного судна, он выразил свое восхищение, лишь погладив отполированный деревянный поручень так, словно это было хрупкой драгоценностью. После этого он засунул руки в карманы и твердо посмотрел на Эдварда:
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Начинай скрести палубу. Надеюсь, это не слишком грязная для тебя работа? – спросил Эдвард, за что удостоился презрительного взгляда.
Он наблюдал за тем, как рьяно Демос принялся за работу. Худющие лопатки под тонкой рубашкой так и заходили ходуном, а тощая шея покраснела от усилий.
Демос работал весь день – Эдвард знал, что на меньшее мальчишка не согласится. Когда он наконец вручил ему несколько банкнотов, Демос быстро, уверенно пересчитал их и кивнул.
– Тогда до завтра? – с легкой ноткой сомнения в голосе спросил он.
– До завтра, – сказал Эдвард, решив, что к тому времени найдет для парнишки какую-нибудь подходящую работу.
Демос кивнул и легко спустился с яхты. Эдвард смотрел, как паренек, босоногий, идет по причалу. До него донесся веселенький мотивчик, который Демос насвистывал себе под нос.
Спустя двадцать лет
Демос Атрикес стоял, лениво прислонившись к стене, и почти брезгливо смотрел на танцпол, на котором под быструю музыку дергались фигуры танцующих. Напротив, на красные, волнами ниспадающие занавески, проецировались какие-то абстрактные картины. За этим слайд-шоу наблюдали скучающие на софах гости – те, кто не вышел танцевать.
У него почти разболелась голова – обычно Демос не жаловал подобные вечеринки, предпочитая более утонченные развлечения, хотя в последнее время его не радовали и они. Взглянув еще раз на едва прикрытые тела молоденьких красоток, он подавил скучающий вздох.
На этой вечеринке Демос появился только потому, что дочери его клиента исполняется… сколько? Двадцать два года? Не прийти он не мог, так как отец, финансовый аналитик, был готов выложить почти двенадцать миллионов евро за яхту по индивидуальному заказу. Осушив бокал, Демос бросил последний взгляд на толпу и решил, что можно уходить.
Он уже почти повернулся, когда его взгляд вдруг выхватил из толпы стройную темноволосую красотку в обтягивающем платье с серебристыми блестками, с разрезами, открывающими стройные бедра, и с низким декольте, практически не оставлявшим места воображению. Вот она улыбнулась парню рядом, и он тут же положил руки ей на бедра, притягивая ближе к себе. Жест был настолько сексуальный и откровенный, что Демос поджал губы, хотя его никто бы не назвал ханжой.
Но когда он заметил, что девушка напряглась, в нем шевельнулось любопытство. Неужели эта «скромница» решила, что такое обращение – это уже чересчур? Но затем она пожала плечами, отбросила свои иссиня-черные волосы назад жестом, полным одновременно бравады и вызова. И у Демоса почему-то защемило сердце…
Однако продержалась она так всего несколько секунд, затем резко разорвала объятия и, взмахнув облаком волос, покинула танцпол. Парень попытался было последовать за ней, но она улыбнулась – и в этой улыбке были обещание вернуться и просьба не идти за ней, – покачала головой и исчезла в толпе.
Демос, сам не зная почему, последовал за ней.
С его ростом он возвышался почти над всеми, и потому для него не составило труда ее найти. Девушка сидела на одном из диванчиков возле бара, ее глаза были широко раскрыты, но было видно, что окружающее ее мало интересует и она думает о чем-то своем.
Демос остановился, не спуская с нее глаз и раздумывая над следующим своим шагом. После девятичасового изучения чертежей, а также после телефонного звонка матери, чьи упреки типа: «Ты должен нас навестить, Демос. Ты нужен сестрам» – все еще звучали у него в ушах, его настроение нельзя было бы назвать праздничным.
Ярмо, которое он, не задумываясь, надел на себя двадцать лет назад, вдруг придавило его к земле. Но сейчас Демос решил забыть о тех, кто по-прежнему продолжал от него зависеть. Сейчас ему просто хотелось смотреть на девушку, которая вызвала в нем желание – сильное физическое желание.
Она все еще не замечала его присутствия, хотя он стоял в метре от нее. Воспользовавшись этим, Демос стал изучать ее более пристально. Взлохмаченные волосы, словно подернутые дымкой голубые глаза, пухлые розовые губы. Она сидела, закинув ногу на ногу, и разрез на платье открывал взгляду почти всю ногу, вплоть до полоски трусиков.
Наконец, словно почувствовав его взгляд, девушка подняла голову. Их глаза встретились, и на какое-то мгновение Демос увидел проступившее на ее лице изумление, даже шок. Затем ее губы изогнулись в чувственной улыбке, и намеренно медленно она перекинула ногу на ногу.
