1. Олег Котов. Жизнь первая
Четыре микроавтобуса с тонированными стеклами тормозили плавно и так синхронно, словно были связаны невидимыми нитями. Ну, или ими рулил единый организм, которым по определению обычный человек быть никак не мог. Это ведь не картинка на экране компьютера, которой лихо, гораздо круче иного качка или мастера реальных автогонок мог управлять прыщавый юнец, проводивший в офисном кресле большую часть своей жизни. Нет – тут надо было учитывать и не самое лучшее покрытие асфальта Южного объезда Владимира, и тяжелую фуру на встречке, как раз завершавшую опасный обгон и поочередно обдавшую густым выхлопом черного дыма и рвущим пространство гудком все четыре «Форда», и, наконец, неожиданный приказ остановиться здесь, в первом же дорожным кармане. Который так к месту возник справа, и от которого начиналась грунтовая дорога в лес.
Впрочем, сворачивать туда, в раскисшую колею, прорезавшую двумя глубокими ранами сосновый ноябрьский бор, головная машина, в которой рядом с водителем сидел командир группы – Первый, он же майор Николаев Сергей Владимирович, он же Шрам – не собиралась. Ну, и остальные остановились следом на щебеночном покрытии точно на таком расстоянии, чтобы каждый из «Фордов» мог вырулить, не задев переднюю или заднюю машину и разминувшись с любой из них в сантиметре, не больше. Потому что за рулем каждой из них сидел настоящий мастер. Впрочем, так можно было назвать всех пассажиров – каждого в своей специализации.
Группа «Рысь» – так именовали эту команду, подчиненную… впрочем, Олег Котов, старший лейтенант, диверсант широкого профиля – так неофициально называла себя основная часть группы – не знал, и, по большому счету, знать не хотел, кто именно отдавал приказы майору Николаеву. А уже последний им – Рысям. Никто другой такого права не имел. Или имел, но Олег Котов, или Кот, как «ласково» звали его товарищи, не имел сомнительного счастья убедиться в этом за шесть последних лет. То есть за все те годы, который он служил в команде «Рысь».
Попал он в нее лейтенантом; достаточно опытным, обкатанным огнем и кровью на Северном Кавказе, потом в Крыму. Ну и в Донецке с Луганском удалось отметиться. Шесть лет от лейтенанта до старшего – это много. Это очень много для реалий Российской армии и спецслужб, где здоровый карьеризм и стремление выделиться очень даже приветствовался. Но только не в группе, куда Кот попал после жесточайшего отбора. И, как он предполагал, сюда, в группу, ставшего для него семьей и домом, его целенаправленно вели. Почти с самого рождения, а точнее, с трех лет – когда он остался круглым сиротой. Куда пропали его родители, и вся родня; какая трагедия оторвала от них трехлетнего малыша? И почему его направили в специальный детский дом, потом спецшколу и такое же закрытое, неизвестное широким массам население училище? Таких вопросов Олег Котов себе не задавал. Сначала по малолетству, а потом в силу того, что опытные воспитатели, психологи, готовили из Котова, и подобных ему детей идеальных исполнителей; своеобразных янычаров современности. Только султаном для них выступало российское государство. Ну, или кто-то, выступавший от его имени. Тот, или те, кто отдавал приказы майору Николаеву. В общем, к тридцати годам из Олега Георгиевича Котова слепили идеальную боевую машину, задействовав в процессе обучения все способности и скрытые резервы организма Кота. А были они у него на весьма приличном уровне.
Впрочем, и боевые товарищи, которые подпирали его своими боками на заднем сидении микроавтобуса, и сидели впереди, и в остальных трех автомобилях, в плане боевых возможностей не многим уступали Коту. Если быть точнее – то в чем-то превосходили, в чем-то уступали старшему лейтенанту Котову. Тридцать шесть бойцов, включая водителей – вооруженные, с полным боевым комплектом, могли навести шороху в крупном населенном пункте, или охраняемой военной базе. И наводили, не раз. Но этот выезд был тренировочным, в густые муромские леса, с отработкой соответствующих навыков. Ну, и экипированы они были соответствующе, конечно. Для лесного «пикника». Но комплект все равно был полным, боевым. Потому что не раз бывало – цели и задачи менялись прямо по ходу очередной операции. Причем достаточно часто – кардинально.
Вот и теперь – почему-то решил Кот – до конечного пункта, тех самых муромских дебрей, они на этот раз не доберутся. Такие озарения, или предчувствия, как раз и отличали старшего лейтенанта Котова. И товарищи, и командир, Шрам, об этом знали. И не просто знали, но и вовсю использовали. С определенными допусками, конечно, которые определяло материалистическое сознание. Но несколько раз вот эта чуйка Кота спасала группу от крупных неприятностей. А главное – помогала выполнить очередное задание. Но пока эта чуйка лишь слабо зашевелилась, что предвещало неожиданный поворот в событиях. Какой – приятный, или смертельно опасный – пока не определялось.
Наверное, что-то поменялось в самом Котове – телом он напрягся, или просто сменил его положение. Но сидевший справа капитан Морозов, Лешка, он же Мороз, сразу отреагировал. Негромко, почти шепотом, на который, впрочем, отреагировали уже все остальные:
– Что, Кот, опять?
– Ну, как-то так, – ответил еще тише Олег.
– Ну и?…
Этот вопрос подразумевал пока лишь вектор развития события, как его представляла себе чуйка Кота – положительный или отрицательный.
– Пока никак, – чуть заметно пожал плечами Котов, – не разобрался еще.
Мороз очередной вопрос задать не успел. Старший машины, капитан Поспелов, очевидно получивший какой-то приказ от майора, кивнул, и откинул вниз, от потолка, большую панель, закрывшую практически половину лобового стекла. Теперь общее внимание было обращено на плоский экран, привычно засветившийся синим цветом. А через пару секунд на нем возникла картинка – четырехэтажное, отдельно стоящее здание, которое майор Николаев и определил новым объектом. Путем радиосвязи, конечно. Пока общей, не индивидуальной, в гарнитурах защитных шлемов группы. Которыми были обеспечены даже водители.
– Новая вводная, – сообщил Шрам ровным, без единой эмоции, голосом, – берем под охрану вот этот домик. Точнее – под внешнюю охрану. Еще точнее – оцепление.
Кто-то в салоне негромко хмыкнул. Олег и сам едва удержался от подобного, или какого другого выражение эмоций. В основном – недоуменных. Потому что стоять в обычном оцеплении для группы «Рысь» было… мягко говоря, совсем непривычно.
– Справимся, конечно, – проговорил Олег про себя, – но это все равно, что… как говорят классики, забивать гвозди микроскопом.
