«Ненавижу тебя, пошёл прочь», – из кухни летел мамин красивый, приглушенный закрытым окном и сумерками, голос. Правда, он был нестройным из-за выпитой бутылки очень недорогого вина.
«Ты даже за девочками не приглядываешь», – отец тогда купил себе коньяка по случаю получения какого-то заказа. Или просто так – не помню.
«А что за ними смотреть-то. Разберутся что к чему, – голос мамы чуть смягчился. – И поймут, наконец, что их отец…».
Мама не договорила.
Тихий шлепок, словно удар плетью по крупу лошади.
«Как ты смеешь?»
Глухой удар кулаком по столу.
Звон разбивающегося стекла.
Пугающая тишина – и через секунду удар распахнувшейся двери о стену и летящие в спину папы неразборчивые для пятилетней девочки слова.
***
Когда мне исполнился год, мы с семьей переехали из Смоленска в Нижнекамск, тогда ещё совсем молодой город. Он был своеобразной экспериментальной площадкой советского тогда правительства для воплощения новых идей и приёмов строительства городов. Ощущение, что и меня зацепило одним из механизмов, только опробовать свои методы воспитания на мне решила ставить сама жизнь.
Как это? Интересно и в моменте непросто, но когда впитываешь, принимаешь, осознаешь и «пересобираешь» себя заново, понимаешь, что жизнь дала тебе безграничные возможности. Только кто-то получает их через всем известные формы любви, а кто-то, как я, через особые условия воспитания.
Именно потому, что город строился, папа часто был в командировках. У нас была небольшая двухкомнатная квартира тогда почти в центре города. Со временем она стала окраиной. Можно ли сказать, что это стало началом конца – нет, не думаю. Те семь лет до убийства отца были очень познавательными.
Ругались родители нечасто, папы просто мало было дома. У нас была среднестатистическая семья, которая приехала осваивать новый город и новую жизнь в надежде найти счастье. Мы ходили гулять в парк, осенью – в лес за грибами. Смеялись, ссорились, ругались, получали от родителей за дело или просто так.
Пожалуй, это будет сама короткая глава, но она важна, потому что это моя семья, какой бы она не была: добросердечной, строгой, жизнерадостной, безучастной. Это часть меня. И без этого не понять, как я достигла той ступени, на которой сейчас нахожусь. Вопреки или благодаря.
Отец был очень активным, творческим, разносторонним человеком, брался за разные профессии. Его предприимчивость и доброта помогли ему осваивать всё, что он хотел.
«Володь, сможешь в выходные помочь поставить нам кухонный гарнитур? – спрашивал кто-нибудь из двора нашего дома. – Недели две стоит купленный, никак не пойму как к нему подступить».
«Да не вопрос», – улыбался папа и мы шли гулять дальше.
Оставшееся время до выходных в свободное время он изучал как работать с электрическим инструментом или собирать кухонный гарнитур. Папа брался за всё, что предлагали, если что-то не умел – учился: начиная с готовки до сборки какого-либо сложного прибора. Искал информацию, спрашивал товарищей на работе и в результате помогал. Ощущение, что в эту жизнь он пришел, чтобы освоить всё, что можно, если есть такая возможность.
Папа редко когда расстраивался или показывал свое плохое настроение. Наоборот, каждый вечер он приходил и приносил нам с сестрой по киндер-сюрпризу. Мы с замиранием получали шоколадные подарки и бежали в свою комнату, чтобы там освежить свою коллекцию маленьких пластиковых игрушек. Если же мы болели, получали по два шоколадных яйца. Злоупотребляли ли мы этим – остаётся на совести прошлого.
Не помню, чтобы он кричал на нас. В душе романтик и предприниматель, примерно года через два они с другом запустили сеть магазинов продуктов питания «Фактория», которые до сих пор были очень востребованы и работают. Возможно, я переняла дух свободы, который он в себе сдерживал: папа мало когда работал на кого-то, он стремился к независимости. Сначала соглашался сделать работу, потом изучал как и что делается. В будущем этот навык стал ключевым и для меня, когда жизнь предоставляла в очередной раз возможность подняться.
Каждую субботу и воскресенье мы с отцом оставались у бабушки, его мамы. Вместе смотрели мультики Дисней, обсуждали, играли в Морской бой или просто читали. Было по-домашнему уютно, несмотря на то, что рядом не было мамы. И те дни скрыты под избирательной памятью, но то время заложило в меня какой-то росток, которому ещё только предстоит взойти.
Мы с сестрой любили отца и радовались каждой возможности ему помочь или хотя бы не мешать. Как-то мы вернулись из садика, который был по соседству, и увидели в коридоре автомобильные шины. В каждой из четырех штук торчали деревянные колышки, словно кто-то прокатился по большому кактусу. Выглядело страшно, и мы подумали, что это наш папа наехал на что-то и просто не успел очистить резину от мусора. У нас тогда был «Запорожец», наверно, один из первых автомобилей в районе.
Мы с сестрой молча переглянулись, наспех скинули обувь и подбежали к покрышкам.
