Книга посвящается моей маме
В жизни важно все.
Каждая минута, есть шаг к вечности
(мудрость)
Монотонный треск будильника, раздражающий оголенные нервы, вытаскивал из сладостного сна погруженный в нереальные мечты мозг. Снова… опять… утро… работа… Иногда он удивлялся сам себе. Что заставило его выбрать столь трудную, мучительную и раздирающую душу профессию? Он пытался поставить вокруг себя бронированную стену, спрятаться в толстый кокон отстраненности, но нет… Работа требовала своих жертв – терпения, умения долго и утомительно выслушивать чужую боль, горе, сомнения, не обоснованную агрессию, раздражение на близких, окружающих и весь мир в целом. Житейские истории доходили порой до абсурдных ситуаций, топивших личность в кошмары своего сознания, заставляя блуждать по лабиринтам страхов, отчаяния, крича о своей беде в мир, который не желал их слушать. Миру не нужны были слабые духом и телом. Они всегда мешали двигаться вперед, тяжкими кандалами замедляли путь, создавали ненужные препятствия к достижению целей. И самое ужасное – эти люди всегда что-то просили. Они умоляли, требовали сочувствия, помощи, сострадания. Для большинства это непонятный и обременительный путь. Они даже не понимали, почему должны и обязаны подставлять плечо, отдавать свои деньги, тратить время на «жалких» и неприспособленных к жизни людей. Слабые духом были ненужной преградой на пути здоровых, радующихся жизни и своим успехам, избранным жителям планеты.
Но он выбрал свой путь сам, из года в год, двигаясь по тернистой дороге человеческих трудностей и трагедий. Уже в самом начале своего обучения в престижном медицинском университете, он твердо знал свою дорогу. Шел, не сворачивая с нее много лет, оттачивая мастерство у лучших специалистов в своей области, погружаясь в бесконечные тома медицинской литературы, с одним дерзким желанием – стать не только самым лучшим мастером своего дела, но и раскрыть тайну человеческой души, разобраться в ее истинном предназначении, а возможно, и найти способ общения с ее Творцом. Никогда и никому он не озвучивал своих мыслей и желаний, считая это ненужным растрачиванием идей и планов. Он шел один, разгребая заросли человеческих мыслей, поступков, ошибок и желаний. Еще в юности, он прочитал у великого Джордано Бруно:
«Кому дано целить пороки, —
Тогда свое он счастье заслужил, —
Затем что ведал, для чего он жил».
Эти строки и стали его жизненным девизом.
С самых первых дней своей работы с пациентами, он вел подробный дневник, записывая ежедневно не только жалобы и симптомы страдающих людей, но и пытался выразить свои мысли и предположения по ситуации. Опыт нарастал, а вместе с ним горы заметок и размышлений. Периодически он их перечитывал, делал пометки на полях, и каждый раз удивлялся, как меняются его умозаключения вместе с прожитыми годами и накопленным опытом.
Выслушивая изо дня в день своих пациентов, он все чаще стал ловить себя на мысли, что это слабое существо, «венец творения», всего лишь мелкая букашка, пылинка, странствующая по просторам мироздания, но требующая от Создателя и собратьев по разуму только одного: «Дайте! Дайте! Вы мне должны!». Плавая в огромном океане полученной информации, он перестал понимать, зачем он существует сам и почему так примитивно устроена жизнь на этой планете. «О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!»>1
Его собственные мысли, движущиеся по логически разложенным тропинкам образованного врача, начинали петлять по разуму, ища ответы на новые, порой пугающие своего обладателя вопросы. Но больше всего его стали пугать собственные сны. Они заполняли собой всю ночь, не давая отдыха, и оставляли тонкое послевкусие, заставляя возвращаться к необычным воспоминаниям в течение дня. Сны казались все более реальными, и он стал понимать, что это неспроста. Как будто кто-то пытается открыть его разум, оставить в нем информацию, которой он должен как-то распорядиться. Ощущая себя заложником, не имеющим свободы выбора, он стал записывать свои сны. Постепенно из этих разрозненных записей стала складываться более или менее стройная картина, заполненная последовательными событиями и повторяющимися символами.
«День только к вечеру хорош. С утра уныние и ложь и копошащиеся черти">2. Эти строчки постоянно повторяла его бабушка, урожденная русская княжна. Как она была права! Вот и сегодняшнее утро ничем не отличалось от всех предыдущих. Приняв душ, он выбрал в гардеробе подходящий костюм и туфли, спустился в гараж. Его рабочее утро всегда начиналось в маленькой и уютной кофейне, рядом с домом, в которой было потрясающее кофе и ароматная свежая выпечка.
– Доброе утро, доктор Дин, – раздался тихий голос старого хозяина кофейни. Это был замечательный старик, с тонким чувством юмора и такта. Такие колоритные и раритетные старики почти вывелись, и поэтому Дин любил утром и вечером после работы заглядывать в это старое, но милое заведение.
– Доброе утро. Как здоровье? Что у вас сегодня нового, Томас?
– Все как обычно, доктор. В моем возрасте отсутствие перемен, хороший знак.
Старик улыбнулся и принес чашку ароматного кофе с чудесным круассаном. Было заметно, как тяжело ему дается перемещение по маленькому залу, но это был его дом уже лет шестьдесят и, вероятнее всего, его последний день пройдет в этих старых стенах, отсчитывающих историю уже лет триста.
– Приятного аппетита, доктор. Хорошего вам дня. Сегодня он особенный. Такое тихое утро, как в детстве.
Старику явно хотелось поговорить, но он был деликатен и не стал нагружать своими стариковскими воспоминаниями постоянного клиента.
Выпив кофе и расплатившись, Дин открыл дверь и тут же наткнулся на инвалидную коляску.
– Простите, – вскрикнул он, испугавшись, что мог опрокинуть инвалида, в последний момент, увидев, что в кресле сидит молодая женщина. Она приняла его извинения, но не стала просить помощи, чтобы проехать в кафе. Дин отошел в сторону и только потом сообразил, что на какой-то миг потерял нить ситуации. Это было довольно странно. Он привык молниеносно решать любые жизненные и рабочие задачи. А тут просто завис. Он слегка подтолкнул коляску, когда за девушкой уже закрывалась дверь.
– Еще раз, простите, – он деликатно дотронулся до ее плеча и вдруг осознал, что пальцы получили легкий разряд, и это ощущение мгновенно разлилось по всему телу. Девушка слегка обернулась и, не сказав ни слова, медленно проехала по залу в дальний угол кафе. Старик, увидев ее, расцвел в доброй улыбке и тихонько направился к столику принимать заказ.
