Эта книга начиналась как игра: короткие мысли, наброски, зарисовки, поздравления по случаю дней рождения и всякое разное. А оказалось, что получилась история осознания себя в мире, прикрытая лёгким флёром недосказанности. История неизбежно путанная и записанная по воспоминаниям (ах, как неплохо было бы вести дневники, хотя бы пару слов, чтобы оживить эти воспоминания…). История жизни в семье, история одиночества и встречи с любимым – всего понемногу.
Когда начинаешь писать, ты, удивляясь себе, открываешь в себе новые черты и знакомишься с собой заново. Эта «незнакомка» тебе самой становится постепенно понятней и ближе.
Стало ясно, что в каком-то смысле мне повезло пройти между струй. Были опасные моменты и повороты, но я выбралась из них и пошла дальше. Мне повезло встретить и полюбить человека, необычного для моего круга. Благодаря этому отчасти мне и удалось увидеть многое и попасть в те места, где я никогда бы не смогла оказаться, и повстречаться с разными интересными людьми.
Мне повезло встретить любимого мужчину, который для меня не столько популярный и известный артист, сколько живой человек со своими особенностями, чувствительный и родной.
Вот об этом я и пишу.
* * *
Известно: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Так что с моим кораблём? Каков на вид? Каковы такелаж, технические характеристики?
Я бы назвала этот корабль-книгу «Диалоги с собой». Ведь это мысли вслух по разному поводу и без. Больше без, чем с: без сценария, без придуманного сюжета (сюжеты диктует сама жизнь) и прочих литературных прибамбасов и приёмов филологического толка.
Или так: эта книга – лоскутное одеяло из воспоминаний о встречах, путешествиях, каких-то ярких моментах. Лента кинофильма, где многие кадры остались непроявленными, а значит, и неувиденными…
Куда упал свет, там появилась жизнь. Там появился текст.
Итак, начнём…
Ирина Лещенко
Мы встретились в Сочи в августе 1976 года, на излёте лета. Оставались лишь пара-тройка мирных дней до отъезда в Москву, а затем на учёбу в Будапешт (предстоял мой предпоследний курс).
Привычная толкотня на первом этаже возле кафе в лобби гостиницы «Жемчужина». (Хотя какое лобби, рецепция? Тогда это называлось привычным и казённо-весомым словом «вестибюль».) Стою и разговариваю с пляжной знакомой о том о сём, и вдруг её заинтересованный меткий взгляд вычленяет его из толпы и она шепчет мне: «Смотри, смотри, кто это к нам приехал! Это же Лев Лещенко, певец!» (Так и хочется продолжить цыганское разухабистое: «К нам приехал, к нам приехал Максим Максимыч дорогой!..»)
Повернула голову и встретилась взглядом со Львом. Мне показалось, ему было некомфортно в этом вынужденном стоянии с чемоданом под взглядами зевак. В гостиницу селили с трудом, соблюдая все формальности. Отвела взгляд. Так в мимолётном взгляде может вместиться всё: и целая жизнь, и судьба нарождающейся привязанности.
Ближе к вечеру мы познакомились (пляжная приятельница была знакома с администратором Льва). Так мы и притянулись друг к другу. Прошли ещё долгие два года разлуки, и наконец я закончила своё образование в Будапештском университете, вернулась в Москву и…
Я вглядываюсь в прошлое, но что-то не вижу там ясных и чётких картин, таких, чтобы соединились в пространную ленту чередований и выстроились логической цепочкой повествования. Лишь отдельные кадры, чаще цветные мгновенные снимки-запечатления; ни музыкального сопровождения, ни напоминающего запаха, как будто бы они хранятся в разных сундучках и никогда не смешиваются и даже не принадлежат друг другу. Время всё расфасовало и упрятало по своим отдельным местам так, словно рачительный хозяин раскладывает на зимнее хранение инвентарь – гвоздик к гвоздику, гаечку к гаечке, ничего не выбрасывая, вдруг пригодится в новом сезоне.
Я вижу его: он весь в предвкушении, жизнь уже кое-что ему дала, приласкала и развернула перед ним свои горизонты. Глаза живые и ищущие. Хочется жить, быть и созидать. Читается: я есть, и вы вокруг отметьте этот неоспоримый факт, это так здорово – быть здоровым, молодым и талантливым. Рядом с таким человеком, полным жизненной энергии, ты раскрываешь свои паруса и, подталкиваемая силой его ветра, летишь попутным ходом, даже не успев осознать, твой ли это ход, но, вовлечённая в это движение волей случая, получила это ускорение. Ты уже не знаешь, где ты и где он, общее пространство, одно на двоих очерчивает новые границы признания: мы вместе.
Что есть я для него? Что есть он для меня? Все эти вопросы ещё не родились и не появились на поверхности сознания. Вовлечённость и трепет – вот чувства того времени. И ожидание каждой новой встречи.
Она. Она в самом средоточии полной неопределённости своей молодости. Выбор уже сделан, выбрана профессиональная дорога, но что касается души и главных ожиданий женщины – встречи с любимым и перспективы дальнейшей жизни с ним – всё тонет в невысказанных и непонятых тревогах. Он. Его пока не прояснённый образ может быть трансформирован и развёрнут воображением, наложен на любого, кто соответствует ожидаемому. Этот мой он-человек был не ожидаем, он был из другого мира, того, который никогда не рассматривался, проще говоря, из другого репертуара или из другой оперы. Но, как говорится, мы предполагаем, а судьба располагает! В обыденной жизни эти движения души читаются в мимолётном волнении и трепете, что-то сигнализирует приближение момента, сердце сжимается, стрелка невидимого компаса точно показывает направление, как морда преданной собаки точно следит за предметом обожания. Всё это происходит с немыслимой скоростью, земные скорости вяло тянутся отставанием. И вот оно, оглушающе-пьянящее взрывное чувство: он найден, он есть, ты не одна! Может быть, всё было не так и сцена, на которой разворачивалось действие, приукрашена воображением, но раз возникают такие образы, вырывающие меня из обыденности, это верный признак того возникшего чувства любви…
Помню многое, важное и неважное, но особенно помню, как Лёва сделал мне предложение. Мы сидели в уютной теплоте его машины, была весна, больше похожая на осень, после солнечного Будапешта мне всё казалось бесконечно мрачным временем года большого и неприветливого города.
Как-то прочувствованно и без излишних слов Лёва спросил, могу ли я стать его женой. В голове выстроились все сюжеты, позаимствованные из кино и литературы: герой с рапирой и в кружевных манжетах в угоду моде стоит коленопреклонённый, а она, то есть я, – сама Джина Лоллобриджида, и не менее того! Смешно, да и только. Собралась с мыслями, прислушалась к себе – теплом отозвалось сердце; выдержала приличную случаю паузу и сказала: «Да». А дальше бегущей строкой азбуки Морзе в голове, ту-ту-ту: «У меня будет Муж, я стану Женой, у меня будет Муж!» И невозможность оценить и осознать всю важность этого нарождающегося события.
