Правда о переезде в Петербург
Когда окажетесь в районе метро «Сенная площадь», увидите плотные потоки людей на узких тротуарах. Тебе стоит быть осторожным: люди идут как будто напролом, и не будут сходить со своей траектории даже на шаг. Но при этом они отзывчивы, дружелюбны. Они сами подойдут к тебе, чтобы сориентировать, подсказать, рассказать о том, кто жил вот в этом самом доме. Чудесные люди.
Тем удивительнее, что они ревностно оберегают личное пространство. Не в любой дворик свободно пройдёшь, даже если там есть достопримечательность. Вернее, особенно если там достопримечательность. Например, Цифровую башню просто так не увидишь, в Дом с Ротондой тоже не попадёшь. Вот и пришлось мне полчаса стоять у арки, забранной решётчатыми воротами.
При мне никто оттуда не выходил, никто не входил. На звонки через домофон никто не отвечал. А мне, между прочим, очень надо. У меня, между прочим, назначена встреча. Уже успел пожалеть, что решил найти квартиру, а не снять койку в хостеле на Апрашке.
Адрес подсказал Костя, старый знакомый с форума. Знаю, говорит, одну хату, хозяева чудо расчудесное, денег много не берут, свежий ремонт. Теперь и Костя не отвечал ни на сообщения, ни на звонки.
– Ник? Ты чего тут трёшься до сих пор? Тебя ж хозяева ждут, – сказал Костя у меня за спиной.
– Твою ж… – я аж подскочил от неожиданности. – Ты какого тут? Я тебе минут тридцать уже написываю, названиваю.
– Да я мимо вообще иду, бар мне подсказали на Банковском, он тут недалеко совсем. Так а ты чего тормозишь?
– Внутрь попасть не могу никак.
– Так вон же кнопка, – сказал Костя и указал пальцем чуть выше домофона.
Я был готов прямо сейчас отдать почку без анестезии в доказательство, что кнопки ещё секунду назад там никакой не было.
– Ладно, бывай, чувак, – весело сказал Костя, и пошёл дальше. – Заходи потом в бар, я там надолго. Парабеллум, кажется, называется. Город сам тебя приведёт.
Я ещё постоял, глядя ему в след. Потом потупил, смотря на кнопку. Та никуда не исчезла. Но клянусь вам, она появилась из ниоткуда. Не настолько же я близорукий, правильно? Хотя… ладно, не суть.
В общем, вошёл в пустой и просторный двор. Вернее три двора со сквозным проходом. Хвала богам, не все они были заперты воротами. Нужный мне подъезд был самым дальним. Из него кто-то вышел, я успел поймать дверь и войти внутрь.
Есть мнение, что в Петербурге нет подъездов, а только парадные. На самом деле не каждый подъезд следует называть парадной. Бывает, зайдёшь в дом и видишь самый, что ни на есть падик. Но в этом доме… В этом доме именно парадная, настоящая, грандиозная, красивейшая, хоть и без изысков.
Поднялся на четвёртый этаж. Увидел новую металлическую дверь, всю в рокерских наклейках. Нужная мне была напротив – повидавшая всякого, массивная, деревянная. Не успел постучать, как мне открыли.
Мужчина и женщина, лет по тридцать, плюс-минус. Стоят в обнимку, приветливо улыбаются. Одеты среднестатистически. Причёски среднестатистические. Лица… такие же. Они вроде бы и какие-то не такие, в вроде бы и такие как все. Выделяются тем, что никак не выделяются. Увидь их на улице, не запомнишь, даже если они попытаются тебя убить.
– Привет, – сказал мужчина. – Никита? Мы тебя заждались. Наверное, во дворе застрял? Забыли упомянуть. Проходи.
Истинно питерская коммуналка: по старинному богатая, с высоченными потолками. Чтоб вы понимали, потолки настолько высокие, что комнату можно поделить надвое межэтажным перекрытием и все подумают, что так и было.
Шесть комнат были закрыты. То ли жильцов не было дома, то ли здесь никто и не жил ещё. Хозяева отвели меня на просторную кухню. Буфет был, наверное, ровесником здания, холодильник его сыном, и стол и стулья – внуком и правнуками. Большое окно выходило на двор, широкий подоконник был завален подушками.
– Ну, рассказывай, – сказал мужчина, развивая чай.
– Простите? – не понял я. – Что рассказывать?
– Как ты дошёл до жизни такой, – невозмутимо сказал женщина.
– Мы по поводу комнаты всё уже обсудили в принципе, – сказал мужчина, отпивая чай, – Остался последний момент. Решающий момент.
– Какой же?
Они переглянулись, как два спецагента, вербующие новенького.
– Зачем ты здесь? – спросила женщина.
– Ищу ночлег, пока в Питере. Мне Костя рассказал, что вы ищите, кому сдать комнату, которую снимал он. Меня цена и комната устроила.
– Нет-нет, мы не об этом, – сказал мужчина. – Зачем ты в Петербурге? Почему именно в этом городе?
– А-а, а этом смысле. Ну… я вроде как путешествую. Там поживу, тут поживу.
– Ты не похож на странника, – экспертно сказала женщина.
– Ты похож на того, кто что-то ищет, – сказал мужчина. – Вопрос в том, что именно.
– Это важно для съёма квартиры? – спросил я. Было не по себе от их вопросов.
– Для нас важно. Возможность жить в Петербурге, тем более в центре, выпадает не всем и не всегда. Знаешь, почему?
– Спрос большой. Почти столица же, – ответил я.
– Не только и не столько, – ответила женщина. – Город может дать тебе то, что ты ищешь, либо забрать всё, что у тебя есть. Всё зависит от того, что человек ищет. Скажи нам, что ищешь ты, и мы скажем тебе, стоит ли тебе жить здесь.
– Расскажи нам свою историю, – медленно произнёс мужчина. – Сам, прямо сейчас. Пока её не рассказал нам город.
Я смотрел то на женщину, то на мужчину. Можно было бы подумать, что они прикалываются и вот-вот заугарают. Но кого это когда останавливало?
– Хорошо. Я родился на юге страны среди степей, в маленькой станице между Волгой и Доном. Там по улицам не гуляют слухи и легенды. Те места не рассказывают истории, хоть я и готов был слушать. Зато я слышал зов нерассказанных историй из-за горизонта. Когда он стал слишком громким, я не выдержал и отправился в путь.
– Это был долгий путь, – тихо сказала женщина. – Очень много историй были услышаны, но столько ещё впереди.
– Да, долгий путь. Зов стихает, когда я нахожу город, который его издаёт. Как только я уезжаю, зов нарастает тем больше, чем дальше я уезжаю, если не все истории были услышаны. Город не отпускает, пока всё не расскажет. А когда отпускает, следующий зовёт, и я еду дальше. Теперь это Петербург. Он позвал меня, чтобы я услышал и рассказывал другим.
Мужчина и женщина переглянулись. Теперь сочувственно.
– Неблагодарная доля, – сказал мужчина.
– Незавидная участь, – сказала женщина.
Они отпили чаю, синхронно.
– Мне не на что жаловаться. За всё это время я услышал столько историй… но мне всё ещё мало. Каждый город рассказывает мне о себе и своих людях. Ничего интереснее и прекраснее не слышал и вряд ли услышу. И каждый город говорит о своём, по своему. Москва говорила мне о своих призраках, которые уже при жизни были мертвы, и потому не могут обрести покой. Ростов-на-Дону рассказывал, как абсолютно разные люди оказывались бессильны перед древними силами из глубин земли, будь то казак, красноармеец или авторитет в малиновом пиджаке. Я не знаю, чего ждать от Петербурга. Говорят, он исполняет мечты, много легенд ходит про исполнения желаний. Но я услышал зов. Значит не все истории услышаны, значит есть что-то ещё. Вот это я и ищу. То, что ещё не рассказано, но должно быть услышано.
