Трагедия 11 сентября 2001 года стала для американцев тревожным сигналом. В 1990-е годы мы стали самодовольными. После распада Советского Союза ни одна страна не могла сравниться с нами или уравновесить нас. Мы обладали непревзойденной глобальной военной, экономической и культурной мощью. Война в Персидском заливе в начале десятилетия была легкой победой, а в конце десятилетия мы бомбили Сербию, не понеся ни одной потери. Экономика росла, фондовый рынок переживал бум. Мы напоминали Великобританию середины викторианской эпохи, но с еще большим глобальным охватом.
Но американцы были в большинстве своем равнодушны и не знали, как сформировать внешнюю политику, чтобы направить эту мощь. Опросы общественного мнения показывали, что американская общественность сосредоточена на внутренних делах и не уделяет должного внимания остальному миру. В период с 1989 по 2000 г. телевизионные сети закрыли зарубежные бюро и на две трети сократили содержание зарубежных новостей. Руководители телекомпаний обнаружили, что «молодые взрослые больше заботятся о диете Zone, чем о тонкостях ближневосточной дипломатии». Президент MSNBC обвинил «национальный туман материализма, дезинтеграции и избегания». А многие из тех американцев, кто все же уделял внимание внешней политике, стали высокомерно относиться к своему могуществу, утверждая, что нам нет необходимости прислушиваться к мнению других стран. Мы казались себе одновременно и непобедимыми, и неуязвимыми.
Все изменилось 11 сентября. Направление изменений, если не время, можно было предвидеть. В начале года в итоговом докладе комиссии по национальной безопасности, возглавляемой бывшими сенаторами Гэри Хартом и Уорреном Рудманом, содержалось предупреждение о том, что военное превосходство Америки не защитит нас от враждебных нападений на нашу родину: «Американцы, скорее всего, погибнут на американской земле, возможно, в большом количестве». Доклад был в значительной степени проигнорирован. В 1997 г. мы с Джеймсом Вулси писали, что высший приоритет в политике национальной безопасности США должен быть отдан катастрофическому терроризму, но мы опасались, что «сама природа американского общества затрудняет подготовку к этой проблеме. Из-за нашего «менталитета Перл-Харбора» мы вряд ли сможем организовать эффективную защиту до тех пор, пока не подвергнемся нападению.
Террористическая атака стала ужасным симптомом более глубоких изменений, происходящих в мире. Как я покажу в главе 2, технологическая революция в области информации и коммуникаций приводит к тому, что власть уходит от правительств, а отдельные лица и группы получают возможность играть в мировой политике такие роли, которые раньше были уделом только правительств государств, включая нанесение массовых разрушений. Приватизация усиливается, а терроризм – это приватизация войны. Более того, процессы глобализации сокращают расстояния, и события в далеких странах, таких как Афганистан, оказывают все большее влияние на жизнь американцев. Мир переходит от эпохи холодной войны к глобальному информационному веку, но до недавнего времени американские взгляды и политика не шли в ногу со временем.
Теракт 11 сентября 2001 года
Как нам быть дальше? Американцы до сих пор ломают голову над тем, как лучше сочетать нашу мощь и наши ценности, снижая при этом нашу уязвимость. Будучи самой крупной державой в мире, мы вызываем у некоторых, особенно в мусульманском мире, как тоску, так и ненависть. Как сказал один пакистанский врач и религиозный лидер, «вы слепы ко всем, кто находится за вашими границами… Америка – самый большой в мире хулиган». Стоит ли удивляться, что многие ликуют, когда у этого задиры в конце концов оказывается окровавленный нос?» В то же время эта трагедия вызвала огромный подъем симпатии к США в большинстве стран мира.
Некоторые американцы склонны считать, что мы можем уменьшить эту ненависть и нашу уязвимость, если выведем свои войска, свернем наши союзы и будем проводить более изоляционистскую внешнюю политику.
Изоляционизм не устранит нашу уязвимость. Террористы, совершившие нападение 11 сентября, не только стремятся уменьшить мощь Америки, но и, по словам короля Иордании Абдаллы, «хотят разрушить ткань США. Они хотят разрушить то, за что выступает Америка». Даже если бы мы проводили более слабую внешнюю политику, такие группы возмущались бы мощью американской экономики, которая по-прежнему простирается далеко за пределы наших берегов. Американские корпорации и граждане представляют глобальный капитализм, который для некоторых является анафемой.
Кроме того, американская популярная культура имеет глобальный охват независимо от того, что мы делаем. Невозможно избежать влияния Голливуда, CNN и Интернета. Американские фильмы и телевидение выражают свободу, индивидуализм и перемены (а также секс и насилие). В целом глобальный охват американской культуры способствует укреплению нашей «мягкой силы» – нашей культурной и идеологической привлекательности. Но не для всех. Индивидуализм и свободы привлекательны для многих людей, но отталкивают некоторых, особенно фундаменталистов. Американский феминизм, открытая сексуальность и индивидуальный выбор глубоко подрывают патриотические устои общества. Сообщается, что один из пилотов-террористов заявил, что ему не нравятся Соединенные Штаты, потому что они «слишком расхлябанные. Я могу идти куда хочу, и они не смогут меня остановить». Некоторые тираны и фанатики всегда будут ненавидеть нас за наши ценности открытости и возможностей, и у нас не будет другого выбора, кроме как бороться с ними с помощью более эффективной антитеррористической политики. Но эти твердые самородки ненависти вряд ли станут катализатором более широкой ненависти, если мы не откажемся от наших ценностей и не будем проводить высокомерную и властную политику, позволяющую экстремистам апеллировать к большинству в центре.
Какой политикой должна руководствоваться наша держава и сможем ли мы ее сохранить? Соединенные Штаты сравнивают с Римской империей, но даже Рим в конце концов рухнул. Десятилетие назад обычная мудрость сетовала на то, что Америка находится в упадке. В списках бестселлеров появились книги, описывающие наше падение. На обложке популярного журнала была изображена Статуя Свободы со слезой, стекающей по щеке. Япония съела наш обед и скоро заменит нас на первом месте. В то время эта точка зрения была ошибочной, и я говорил об этом. Когда в 1989 г. я написал книгу «Привязанные к лидерству», я предсказывал дальнейший рост американской мощи. Но сила имеет свои недостатки.
