Мальчику было скучно. Взрослые ушли в гости к соседям, а его оставили присматривать за младшим братом. Малыш сосредоточенно сопел, пыхтел, пытаясь сдвинуть с места новый, только что подаренный братьям к празднику ярко-красный самосвал, но тот был железный и слишком тяжелый для младшего, а старшего уже не интересовали такие глупости, как игра в машинки: его дело – строй-бой. В комнате за стеной громко играла музыка, раздавались взрывы смеха – там развлекались вовсю, и мальчик не выдержал: он подбежал к письменному столу, выдвинул верхний ящик и достал оттуда пистолет, что было запрещено строго-настрого. Сразу повеселев, мальчик обхватил трофейный «зауэр» обеими ладонями, вытянул руки перед собой и лихо прицелился в воображаемого фашиста. В этот момент малыш, наконец-то, сдвинул с места свой самосвал и, повизгивая от восторга, покатил его к старшему брату, но нечаянно наехал мальчику на ногу. От неожиданности руки мальчика дернулась вниз, пальцы сжались в попытке удержать оружие, и раздался выстрел. Малыш неуклюже плюхнулся на пол, уткнувшись лбом в кабину красного самосвала, с которого почему-то стала стекать краска прямо на чистый, вымытый к празднику пол…
Любовь прошла внезапно, как кончается лето в средней полосе: еще ярко светит солнце, зеленеют листья и трава, ты выходишь утром из дома в легком платье, и вдруг один порыв ветра, пронизывающего и холодного, как дыхание осени, и ты понимаешь – все, лето-то кончилось…
Я разлюбила своего мужа. Вероятно, в этом нет ничего необычного – примерно половина замужних женщин рано или поздно приходит к такому же выводу, однако многие продолжают жить прежней, семейной, жизнью и прекрасно себя чувствуют. Оказалось, что я, Варвара Алексеева, не принадлежу к числу таких хранительниц домашнего очага, хотя в свое время отчаянно билась за любовь моего избранника и ради нее практически пожертвовала собой. Ну, конечно, не жизнью, а обликом, внешним, разумеется, но это была самая настоящая жертва!
Мы познакомились с Данилой в молодежном лагере, путевку в который мне подарили родители на двадцатипятилетие. Отпраздновав тот день рождения, я мысленно зачислила себя в старые девы: подруги уже были замужем, а мое сердце было по-прежнему свободно, если не считать смутных воспоминаний о школьной влюбленности. А кроме чувства, большого и светлого, других причин для брака я тогда не находила: наше поколение придавало слишком большое значение любви, как нынешнее – сексу.
И вдруг появился он, Данила! Высокий и красивый, широкоплечий и длинноногий, как и положено кумирам «девушек в цвету», мне он показался воплощением мужской привлекательности. И не только внешней: я считала его самым умным, добрым и надежным, то есть все, что я, начитавшись романов, успела вообразить себе относительно мужчин, воплотилось для меня в нем одном – дорогом, любимом, единственном.
Однако мой внешний вид совершенно не соответствовал представлению Данилы о женской красоте: ему нравились девушки женственные, непременно с длинными волосами и фигурой, похожей на силуэт гитары. Из всей нашей смены этому идеалу больше всего соответствовала моя соседка по комнате, Валя из Тулы, у меня же, хрупкой девицы в джинсах и с мальчишеской стрижкой, шансов почти не было.
Тем не менее, благодаря соседству с тульской красавицей, мне удалось попасть в одну компанию с Данилой и его сестрой Машей, с которой мы быстро нашли общий язык на почве скрытой неприязни к моей соседке, которую между собой называли «тульским самоваром». Правда, как показало дальнейшее развитие событий, союзницей Машка оказалась ненадежной: я сразу же лишилась первоначального благорасположения сестры, как только мне удалось привлечь внимание брата. А это было не так-то просто…
Надо сказать, что женщина я, в некотором смысле, упорная, и когда вижу цель, то, как герой Стругацких, прохожу сквозь стены. Жаль только, что такая способность возникает исключительно под влиянием любви, во всех остальных жизненных ситуациях я обычная рохля – бороться за место под солнцем я так и не научилась. В прежние времена в этом не было особой необходимости, а к моменту возвращения нашей страны на путь капитализма моя личность, по-видимому, уже сформировалась окончательно – измениться в нужном для нового времени направлении мне не удалось, так что в системе рыночных отношений я всегда чувствовала себя неуютно, несмотря на экономическое образование. А может быть, как раз благодаря ему…
Но после знакомства с Данилой у меня за спиной выросли крылья любви, с помощью которых я преодолевала любые препятствия. Даже когда срок наших путевок закончился, а вместе с ним и курортный роман Данилы с моей соседкой (все прелести красавицы Валентины не смогли перевесить отсутствия московской прописки, а в Тулу на свидания не наездишься), мне удалось остаться в кругу знакомых моего возлюбленного. Дружба с Машкой против «тульского самовара» сыграла свою роль, и в Москве мы продолжали поддерживать отношения.
Больше того – довольно скоро я стала своим человеком в доме Алексеевых. Вместо избегавшей домоводства Машки, которой после окончания университета все прочили блестящую карьеру биолога, что позволяло «девочке» всячески демонстрировать презрение к домашним хлопотам, я охотно помогала маме Данилы Галине Михайловне печь пироги к праздникам. Это занятие вполне соответствовало моему имиджу бухгалтера, с которым сливался в массовом сознании советских граждан образ выпускника, а точнее, выпускницы Финансового института.
Впрочем, дело было не только в пирогах: я старалась научиться всему, что при благоприятном (в совершенно определенном смысле!) развитии наших с Данькой отношений помогло бы мне создать для моего любимого привычную атмосферу родного дома, где он с самого рождения чувствовал себя наследным принцем – ни больше, ни меньше. Конечно, в будущем его ожидал не трон, а кресло завлаба одного из почтовых ящиков загадочного Министерства среднего машиностроения, что считалось достойным продолжением династии физиков – Данила закончил МИФИ и учился в аспирантуре.
В те времена неотъемлемой частью жизни физиков была лирика, и Петр Николаевич, Данин отец, был страстным библиофилом. Я же росла абсолютно книжным ребенком, так что заслужить доверие Алексеева- старшего и получить доступ к сокровищам семейной библиотеки мне труда не составило. Таким образом, в своем стремлении завоевать сердце Данилы я руководствовалась не только извечной женской премудростью о пути через желудок, но и другим, не менее известным утверждением: скажи мне, что ты читаешь, и скажу тебе, кто ты.
Я читала любимые Данькины книги, пекла его любимые пирожки с мясом, стояла ночами в очереди за билетами в Театр на Таганке, чтобы потом с невинной улыбкой пригласить парня на «лишний» билетик; соблазняла Марию всевозможными выставками в Пушкинском музее, зная, что ее братец не останется равнодушным к изящным искусствам.
