ГЛАВА 1. Картина первая, предуведомительная. Милан, день, площадь.
В улочках Милана есть особая магия. И она не всегда добрая. Лола поняла это, когда наперерез ее машине, прямо c одной из таких улочек вылетел огромный, чёрный, как исчадие ада, мотоцикл. Словно в замедленной съемке, сжимая мгновенно вспотевшими ладонями руль, девушка смотрела, как блестящий хромированный двухколесный монстр заваливается на бок в попытке уйти от столкновения. И как, все так же боком, практически уже на излете, он врезается передним колесом в ее автомобиль. И все замирает на какое-то бесконечно долгое мгновение. А потом время начинает течь с обычной скоростью.
Трясущимися пальцами Лола повернула ключ, заглушила двигатель и открыла дверь машины. Вблизи мотоцикл выглядел еще более устрашающе. От него, кажется, даже шел дым. И уж точно дым шел от поднявшегося с мотоцикла человека. От столкновения мотоцикл все-таки завалился на бок, и человек на нем – тоже. И теперь он вставал во весь свой рост.
Ма-ма-чки…
Огромный. Весь в чёрной коже и черном шлеме. И злой. От него самого только что дым не валил. А так же волны злости. От всей его двухметровой фигуры. По крайней мере, Лоле со страху именно так и показалось.
А поэтому, лучшая защита – что? Правильно, нападение. Как Сашка и Юрка учили.
И на всю ширь небольшой пьяцца, коих в Милане не счесть, посыпалась отборная ругань. Итальянским, как и французским, Лола владела свободно. Английский - ну это само собой. С немецким, как ни парадоксально, откровенно не дружила. Но сейчас не о них речь. С красивых аккуратных женских розовых губ полетел поток самой низкопробной - как раньше говорили – площадной брани. Спасибо Гвидо – просветил и научил.
Спустя пять минут поток красноречия Лолы иссяк. А чудовище в чёрной коже соизволило снять шлем. Под ним обнаружились влажные темно-русые волосы и небритое лицо, глаза которого закрывали огромные «авиаторы». Мужчина расстегнул куртку, явив миру черную обтягивающую футболку с глубоким вырезом, в котором поблескивала золотая цепочка с крестом. Покоившаяся безмятежно на натуральном темном мехе. «Жиголо», - почему-то сразу подумала Лола. И оказалась права.
- Тео, мальчик мой! – раздался над пьяцца голос, который, кроме как с трубой Иерихонской, и сравнить-то было не с чем. Лола вздрогнула и обернулась на звук. Источник звуковой волны стоял на балкончике – и при взгляде на это богатство не могли не возникнуть сомнения в том, что балкончик так долго не продержится. Ибо дама, стоявшая на балкончике, была богата не только вокально. – Тео, малыш, ты в порядке? – замахала дама рукой, от чего все мужчины, находившиеся на площади, задрали головы вверх.
- Я в порядке! – немного сипло, но громко отозвался мотоциклист, шире распахивая куртку. Ему явно было жарко. - Джульетта, пару минут, прошу!
Джульетта на балконе помахала своему собеседнику, на радость всем внизу на пьяцца приоткрыв свои прелести из-под шелкового желто-зеленого халата – и ретировалась. Ждать своего Тео-Ромео. «Не дождется, - мрачно решила Лола, разглядывая царапину на крыле машины. – Я его убью».
- Откуда ты тут взялся?! - снова напустилась она на мотоциклиста. – Кретин! Олух царя небесного!
Дальше шла, как говорится, непереводимая, но вполне понимаемая игра слов. Лолин, если можно так сказать, собеседник, а точнее – слушатель – стоял молча, сверля ее глазами за непроницаемыми стеклами «авиаторов». А когда Лола сделала паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, мотоциклист поднял руку, потер лоб и вздохнул.
- Господи, откуда ты такая дура взялась на мою голову…
Лола так и осталась стоять с открытым ртом. И дело было даже не оскорбительности слов – она тут тоже, между прочим, не комплименты ему отвешивала. А в том, что слова эти были сказаны на родном языке Лолы.
- Так ты русский, что ли? – Лола, наконец, отмерла.
Зато теперь замер он. Потом медленно поднял «авиаторы» на лоб. Под очками обнаружились глаза яркого бутылочно-зеленого цвета. Но смотрели они крайне… недружелюбно. А потом их обладатель прошел мимо Лолы, сел на переднее колесо поверженного мотоцикла, схватился за голову и с непередаваемым отчаянием произнес:
- Твою-ю-ю ма-а-ать…
ГЛАВА 2. Картина вторая, ознакомительная. Офис, жара, она.
Лола осторожно подошла к мотоциклу и присела на другое колесо – заднее. Этот огромный мотоциклист в черной коже теперь не казался ей страшным. Вот что делает чудотворная родная речь. Как там поется: «Как на чужбине песнь отчизны изгнаннику земли родной». Лола теперь с любопытством разглядывала своего соотечественника. Вблизи он казался еще больше, волосы коротко стрижены и, наверное, светлее, когда подсохнут. Прямой крупный нос, четко очерченные губы, широкая нижняя челюсть. «Породистый», - наметанным взглядом определила для себя Лола. А породистый соизволил, наконец, продолжить диалог.
- Ты вообще в курсе, что здесь одностороннее движение? - мрачно поинтересовался он. Только тут Лола обратила внимание на тембр его голоса. Очень необычный – довольно низкий и какой-то рокочущий. Будто шум моря, бесконечно катающего по линии берега гальку. Этот тембр оказался неожиданно завораживающим, поэтому вопрос Лоле повторили.
- Не говори ерунды, здесь нет одностороннего движения! – тряхнула головой девушка. Породистый Тео еще раз вздохнул и протянул свою длинную руку, так, что кисть – крупная и красиво слепленная - оказалось у нее прямо перед носом.
- Вон. Там. Знак.
Лоле пришлось повернуть голову. И с огорчением констатировать, что знак и в самом деле там имелся. И как она его не заметила?
- Я сожалею, - совершенно искренне извинилась она. Если ты виноват, вину лучше признать сразу – этот принцип Лола сформулировала сама и старалась ему следовать. Благодаря этому принципу она не раз выкручивалась в самых непростых и даже патовых ситуациях. А попадала Лола в такие ситуации с завидной регулярностью. «Траблмейкер» - так называл ее Гвидо. А Лола не спорила. Зачем спорить со своим призванием? – Я не живу в Милане постоянно, и, наверное, этот знак поставили во время моего отсутствия, поэтому…
- Я тоже не живу здесь постоянно, но знак же увидел! - совершенно невоспитанным образом перебил Лолу ее собеседник. – Это очень полезно, знаете ли – смотреть на дорожные знаки!
Лола изучала своего товарища по несчастью, прищурив глаза. Он в ответ сверлил ее своими недовольными яркими зелеными глазами цвета бутылочного стекла. Нет, ну порода породой, а воспитание – воспитанием. Последнее у Теодора явно хромало.
- Тео, малыш! – снова пронеслось над площадью. Джульетта призывала своего Ромео с балкона. – Мальчик мой, ну где ты? Я жду!
