1. 1
- Слушай, Алис, ну какой он красавчик? – тихо шепчет с соседнего шезлонга Оля. Поднимаю поля шляпы и смотрю на Глеба. – Вот это мужик и наплевать, что ему под сорокет.
- Тихо! – шикаю на нее. – Услышат.
- Да ладно, – беспечно отмахивается. – Они коктейли глушат. Давай и мы выпьем. Подай мохито.
Авдеевы друзья моих родителей. Точнее, только Глеб. Его пассии просто прилагаются, идут в компклекте так сказать.
Незаметно рассматриваю габаритного зверя. Там правда есть на что посмотреть. В очередной раз надвинутая во спасение на глаза глухая повязка с шуршанием летит вниз.
Признаюсь. Я неравнодушна к этому потрясающему мужчине.
Чтобы никто не заметил, цепляю очки на переносицу и сильнее прикрываю шляпой лицо. Глеб стоит к нам спиной, рассказывает папе о своих делах. Из-за жестикуляции торс напрягается, вырисовывая каменные мышцы. По предплечью, лопатке и шее ползут роскошные татуировки. Влажные волосы поблескивают на солнце. Низкий густой голос раскатывается гипнотически.
- Я б дала, – не унимается Олька. Перехватив мой возмущенный взгляд, небрежно трясет рукой. – Не смотри так. Полюбоваться нельзя? Может я мечтаю, – и звонко заливается.
Балда несерьезная.
Выдавливаю улыбку, но мне не весело, потому что под сердечком царапает острая игла необоснованной ревности.
- Староват, – безбожно вру, изо всех сил контролирую голос. – И неприступен, как Грей из Пятидесяти.
- В том и прелесть. На каждого Грея найдется своя Стил. Но та, – тычет пальцем и заговорщицки шепчет – не подходит на роль Анастейши. Интересно, чем она его взяла? Но все равно лучше такому подарить девственность, чем ровеснику слюнявому.
Закатываю глаза. Отпиваю прохладный мохито. Слова Оли будоражат не на шутку. Как приклеенная слежу за Авдеевым. Глеб ставит бокал на бортик и, легко оттолкнувшись, красиво ныряет. Проплыв несколько метров, оказывается около нас.
Крепкие руки обхватывают бортик. Подтянув божественное тело, показывается во всей красе и, слегка наклонив голову, безразлично мажет по нам взглядом. Раздвигает губы в дежурном намеке на улыбку и тут же возвращается в воду.
- Вот это самец, – выдыхает Олька. – Ты это видела? Господи-и-и… Повезло же Наташе. Или как ее там.
Ничего не отвечаю. Проталкиваю еще глоток в сжатое горло.
Повезло… А мне нет!
Как же я боюсь, что хоть кто-то узнает о моих грязных фантазиях. Догадается и вскроет постыдный секрет. Храню его за семью печатями. Дело в том, что я мечтаю о Глебе. Да, он папин друг, но Авдеев самый обалденный мужчина в мире. Это факт неоспоримый. Стыдно, а справиться с собой не могу. Сил нет противостоять. Сначала им просто восхищалась, а потом, когда выросла извелась совсем.
Высокий статный бизнесмен. Не последний человек в столице. От родителей знаю, что репутация у него дай Боже. Зверь. Акула в бизнесе. Жестокий и расчетливый. Умный. Властный. Уверенный в себе и очень неприступный. Недосягаемый.
Но не это главное. Он тягучий, как смола. Приклеивает навечно. Темные глаза гипнотизируют и лишают воли. Упрямо сжатый рот. А его губы… Господи! Как у брутала могут быть такие губы. Порочные. Греховные и, будь я проклята, слаще их нет.
Я оглушена им. В моменте накрыло и хоть убей.
Сопротивлялась сумасшествию. Старалась и стараюсь игнорировать, но стоит ему показаться на горизонте и взглянуть, как сердце ухает вниз. Вот и сейчас также.
- Хватит, Оль. Мы как две сплетницы. Занят он. О чем говорить.
- Кем занят-то? У него каждый день новая, хотя эта задержалась каким-то чудом. Ну что?! Да ладно, не злись, просто болтаем. Скучно же, – беззаботно смеется. – Как там твой поклонник поживает?
К Глебу подходит Наташа. Улыбается, стряхивает с могучих плеч капли и каждый миг прижимается к его рту. Целуются. Впиваюсь до белизны пальцев в подлокотник шезлонга. Наташа жеманничает, а Глеб гладит ее по бедру.
- Надоел! – со злостью выпаливаю. – Пошлю Демидова к черту. Мужлан неотесанный.
- Ох, Алиска, ходить тебе в девках. Всех красавчиков курса отшиваешь. Кого же тебе нужно, подруженька моя?
Так и хочется ответить, но, разумеется, не стану.
Интересно, они счастливы?
- Аполлона Бельведерского. Пойду в дом, принесу еще мохито.
Набрасываю на плечи полупрозрачную хламиду и ухожу. Вожусь на кухне, смешивая напиток и как только собираюсь достать побольше льда из ведерка, слышу неспешные шаги.
- Извини, малыш, – от его голоса кожа покрывается огромными мурашками.
Позади меня стоит Колосс, пышущий жаром. Тяжелая клейкая энергетика обволакивает сильно, мощно, аж ноги подкашиваются. Рука с выступающими венами тянется к ручке шкафа, распахивает и вытягивает пару бокалов. Непроизвольно дергаюсь, нечаянно пошатываюсь. И разрази меня гром, касаюсь спиной крепкой груди Глеба. Током пронзает от макушки до пяток. Господи, святая Мария, спаси меня. Я его касаюсь.
Язык присыхает к нёбу. Да я даже отшатнуться не могу. Глеб уверенно берет за плечи, разворачивая, осторожно облокачивает попой на стол.
- Все в порядке, Алис? Эй, детка, взгляни на меня. Тебе плохо?
Ловлю его взгляд, а там…
Ничего, кроме беспокойства.
А я не могу. Погибаю. Губы. Такие красивые. Такие…
Ну пожалуйста…
Пожалуйста!
***
Привет, любимые читатели))) Я принесла вам чудесную новинку)
2. 2
- Алис, лучше? На солнце перегрелась?
Какое солнце? Измучено прикрываю глаза. Мне на самом деле плохо, но жара здесь ни при чем.
Глеб трогает лоб. Его касание абсолютно техническое, он совершает обычное механическое действие, но для меня, конечно, оно имеет иной смысл. Воровато впитываю ощущение, чтобы потом воспроизводить по памяти. Глупо знаю, но что же делать.
Абсолютно натуральным образом трясет от близости. Будто в коконе сверх ощущений нахожусь.
- Температуры нет, но лучше под зонтом больше сиди. Матери сказать, чтобы пришла?
Мамы тут только не хватало. Чтобы без проблем раскусила мой позор, ей это легко будет сделать. Ну соберись же! Весь год держалась, что сегодня случилось?
Может потому, что Глеб стоит передо мной в коротких плавательных шортах?
Или потому, что впервые так близко находимся, и я могу беспрепятственно вдыхать его уникальный запах.
- Нет, – сиплю, как простуженная. – Справлюсь.
- Хорошо, тогда я пойду.
Берет два бокала и неспеша шествует на выход. Закусываю губу, неожиданно выкрикиваю.
- Глеб, а ты не поможешь?
Идиотка. Боже, какая идиотка.
О чем просить…
Он медленно, как в шикарном голливудском фильме, поворачивается. Поднимает вопросительно бровь. Меня поражает и ослепляет этот мужчина. Сексуальная небритость, слегка растрепанные волосы, крупные изогнутые губы и великолепное тело.
Нет, умру сейчас. Как можно быть таким? Почему угораздило влюбиться (я точно теперь знаю) в папиного друга?
