– А ты хорошо подумал, Андрюх? – друг вопросительно смотрит на меня поверх чашки с кофе. – Галич человек непростой, это подтвердят все, кто имел с ним дело. Этот мужик свой первый миллион заработал, еще когда мы с тобой пешком под стол ходили, и в методах своих суров. Если что не по его – там и многолетняя дружба не спасет.
Я привык прислушиваться к мнению приятеля – Сергей Молотов, в конце концов, империю свою в восемнадцать с нуля строил и в людях разбирается, но в случае с Семеном Галичем сомнений в подписании договора о партнерстве у меня нет. Я этому человеку многим в жизни обязан, в том числе и тем, что моя задница мнет дизайнерский диван самого популярного бара столицы, владельцем которого я являюсь.
– С Семеном у нас давняя история. Он меня из такой жопы в свое время вытащил, что я ему до старости буду благодарен. И про методы его тоже знаю: и про поджоги у конкурентов, и про чернуху в прессе. Но я и сам не ангел, Серег. Не всем удается, как ты, деликатно бизнес вести.
– Потому и сижу в Лондоне, – смеется Сергей. – Слишком хорошо помню особенности ведения дел в России. Англия в этом плане мне ближе.
– А ты чего, кстати, на кофе налегаешь? – киваю на чашку в его руке. – Пятница же. Илья звонил, обещал в течение двух часов подтянуться.
– Илюху я не дождусь – домой надо. Юлька у меня плохо спит в последнее время – говорит, живот мешает, а тут еще я с перегаром. Вот сын родится – тогда и отметим.
– Ты – и снова папаша. Кто бы мог подумать.
Я за семейное счастье друга рад – не каждому удается в почти сорок заново влюбиться и завести новые отношения, но себя в его роли не вижу. Женщин я в своей жизни повидал много, и моя свобода меня целиком устраивает. Вот Илюху Малышева взять – женат, ребенок есть, а он каждые выходные трахает новую девку в гостинице. Чего ради, спрашивается? Ты либо женись с мыслью, что сердце и член жертвуешь одной женщине, либо не женись вовсе. Я выбираю второе. Мужские амбиции я сполна воплощаю в бизнесе, желания стать мужем и отцом не испытываю и ущербным себя по этому поводу не чувствую. Зато могу в любое время поманить посетительницу из-за соседнего стола, увезти ее в гостиницу и трахать во все щели без каких-либо угрызений совести. Пожалуй, в тридцать восемь поздно меняться.
– Может, еще и не в последний раз стану. – Сергей поднимается и извлекает из бумажника купюру. В ответ на мой предупреждающий взгляд поясняет:
– Ты же знаешь, в угощениях не нуждаюсь. Отдашь сотрудникам на чай. Илюхе привет.
– Ты в Лондон когда?
– Через пару дней. Жена родителей навестит, и обратно полетим. Там и роды уже не за горами, так что в Москву приедем нескоро. Жду в гости.
– Понял тебя. Звони.
Когда спина Молотова исчезает из моего поля зрения, я обвожу глазами полумрак зала, чтобы оценить контингент сегодняшних посетителей: в основном это гламурная московская молодежь возрастом немногим старше двадцати. Иногда я задаюсь вопросом: откуда у них столько денег на тусовки – ведь ни хрена же не работают, а ценник у меня в баре приличный. Неужели родители спонсируют? Впрочем, не моя забота. Понты правят миром, и, к счастью, мое заведение в эту струю идеально вписывается.
Ставлю стакан с виски на стол, собираясь набрать Илье, чтобы уточнить, когда он почтит меня своим рестораторским визитом, как вдруг слышу над собой звенящий женский голос:
– Не возражаешь, если я присяду?
Первое, что попадает в фокус, – это две стройные ноги, обтянутые темными джинсами. Неплохо. Чуть выше находится ремень, подчеркивающий узкую талию. Тоже гуд. Бедра, правда, я люблю пышнее, но на контрасте смотрятся гармонично. Грудь. Не больше двойки, зато точно натуральная и без поролонового апгрейда – через ткань рубашки угадываются очертания сосков.
Длинная шея, тоже отлично, а лицо… И вот тут стоп. Разочарование. И не потому, что оно некрасивое. Красивое, и очень даже. Проблема в его возрасте: девчонке напротив едва ли больше двадцати. То, что Илюха предпочитает трахать студенток-второкурсниц, а Молотов женился на девушке почти вдвое себя младше, я ничуть не осуждаю, но сам предпочитаю женщин старше. От тридцати до тридцати пяти – средний возраст моих любовниц. Они достаточно зрелы, чтобы принимать тот факт, что отношений между нами не будет: максимум совместные поездки на курорты либо общий выход на светские мероприятия, где принято появляться парой. Единственный опыт секса с той, кто была намного меня младше, навсегда отбил желание повторить. В постели девчонка лежала бревном, минет делать не умела, а потом еще каким-то образом раздобыла мой номер и буквально стала преследовать. С тридцатилетними таких проблем не бывает, тела у них не хуже, да и мастерством оральных ласк они владеют в совершенстве. Женские губы на моем члене – давняя моя слабость.
– Я возражаю. – Потеряв к девчонке интерес, смотрю в телефон. Пусть приходит лет через десять.
К моему удивлению, звука удаляющихся шагов не раздается, и вместо этого диван рядом со мной мягко пружинит от опустившегося на него тела. В ноздри проникает аромат белой розы, и я ощущаю всплеск раздражения, скорее всего, оттого, что этот запах мне давно нравится, а наглость той, кто его источает, – нет.
Оторвав взгляд от экрана, я вновь смотрю на настойчивую соседку: целомудренно сжала колени, на лице светится вопросительная улыбка. Пухлые розовые губы, родинка на щеке.
– Какое из слов «я возражаю» тебе было непонятно? – Я больше не беру на себя труд быть деликатным, потому что девчонка сама напросилась.
– У тебя огромный стол с кучей выпивки, и ты сидишь один, – невинно пожимает она плечами, не переставая демонстрировать белые зубы. – Тебе явно скучно, так чем плоха моя компания?
Невероятно просто. У нас тут Шерлок с сиськами. И как малая все здорово разложила: место свободно, алкоголь есть, так почему бы не сесть.
– Твоя компания плоха тем, что мне неинтересна. А теперь подними свою задницу, девочка, и покинь мое заведение, пока тебя отсюда не вытряхнули.
Я оглядываю зал в поисках Гоши, вышибалы, а девчонка тем временем продолжает сидеть на месте. Быстро облизывает губы, тянется к столу и берет стакан с виски, который, как предполагалось, выпьет Серега.
– Так ты, значит, владелец. Тогда ясно. Невезучий у меня сегодня день с самого утра.
Она рассеянно смотрит в стакан, а затем снова на меня. Глаза у нее кукольно-голубые, ресницы пушистые, выражение лица невинное. Нет, и с натяжкой ей двадцати пяти не дашь, так что даже не думай, Смолин.
До того, как я успеваю выдать ей последнее предупреждение, девчонка зажмуривается и делает большой глоток. Пить она явно не умеет, потому что тут же морщится и начинает громко кашлять. Раздраженно забираю стакан из ее рук и, вернув на стол, жду, когда кашель прекратится, но он не прекращается. По ее щекам начинают катиться слезы, плечи трясутся. Не в то горло, что ли, попало? Пьяница, тоже мне.
