Черт, мое платье… То, розовое, в котором я похожа на ангела. Где оно?
Перелопатив всю гардеробную, я беспомощно развожу руками и смотрю на своего парня. Нет, уже не парня. Берите выше – жениха. Ведь неделю назад Молотов Дмитрий, влажная мечта женской половины экономического факультета и по совместительству тот, с кем я, Юля Живцова, счастливо встречаюсь вот уже четыре месяца, под мелодичное завывание Федука сделал мне предложение в самом гламурном ресторане Москвы. Теперь на моем пальце красуется увесистый бриллиант, а на лице – счастливая улыбка, которую не под силу стереть завистливым взглядам одногруппниц и злым языкам, судачащим, что я встречаюсь с Димой из-за состояния его отца. Словно любви достойны лишь те, у кого денег хватает ровно на свиданку с крылышками из KFC.
– Ты во всем выглядишь как ангел, знаешь ведь? – стоящий в дверях гардеробной Дима одаривает меня задорной белозубой улыбкой и кивает в тряпичную гору у меня под ногами. – Чем плохо то голубое?
– Тем, что я твоему папе в нем не понравлюсь, – от расстройства я начинаю по-детски топать ногами. – У него вырез на груди слишком глубокий, и он может подумать, что я развязная.
Вот оно, нервное облачко на небосводе моей предсвадебной эйфории: недельный визит Сергея Георгиевича Молотова, крупного лондонского бизнесмена, прилетающего в Москву с целью познакомиться с невестой сына. То есть со мной. Было бы у меня опыта в подобных делах больше, я бы, может, не так нервничала, а так ведь в первый раз замуж собираюсь.
В общем, Димин папа – мужчина серьезный, а потому мне просто необходимо ангельское платье, чтобы при виде меня в нем он растаял и сию минуту дал свое олигархическое согласие на наш брак. Через день после того, как Дима сделал мне предложение, я переехала в семейное гнездо Молотовых – двухэтажный дом в Барвихе, где он проживает один и где ожидаемо остановится Молотов-старший. Лучше бы мне на это время вернуться в свою съемную однушку, вот только проныра-риелтор ее уже сдала.
– Похоже, оставила его в квартире, и теперь в нем разгуливает какая-нибудь студентка из Одинцово, – смиряюсь с утерей своего счастливого наряда. – Ладно, надену голубое.
Димка подходит ко мне и ласково щелкает губами по носу:
– Не боись, зайчик. Папе ты понравишься. Ты же у меня красавица.
Сама знаю, что красавица, но, думаю, обеспеченный холостяк Молотов на своем веку красавиц перевидал немало и выразительными зелеными глазами его точно не удивить. К тому же для любящего отца внешность будущей снохи – дело второстепенное. Главное – уверенность в прочности будущего союза.
Скинув с себя вафельный икеевский халат, я влетаю в голубое платье, по крою напоминающее бадминтонный воланчик, и старательно подтягиваю лиф вверх. И пусть в груди у меня не пышная четверка, но поприжать есть чего, и Молотову-старшему это «чего» видеть необязательно.
Распихав по полкам все свои гардеробные богатства, я быстро поправляю покрывало на нашей с Димой кровати и критично оглядываю комнату. Ровно неделю я потратила на то, чтобы руками студентки четвертого курса эконома вычистить эту люксовую холостяцкую конюшню от пыли, пустых банок колы и грязных носков. Четыреста пятьдесят квадратов – это вам не однушка в Марьино.
Заглядываю в зеркало и, убедившись, что по-прежнему мила и очаровательна, спускаюсь на кухню, где Дима увлеченно смотрит футбольный матч.
– Может, зря мы не поехали встречать твоего отца в аэропорт? Ему было бы приятно.
– Папа не любит всех этих условностей, – отмахивается Дима, делая глоток ненавистной мне с недавних пор Кока-Колы. – К тому же он всегда критикует, как я езжу, так что пусть его ворчание терпит таксист.
Я, конечно, с таким подходом в корне не согласна, но в детско-родительские отношения между мужчинами Молотовыми решаю не лезть. Мне еще только предстоит завоевать свое место в этой семье, поэтому на первых порах стоит быть скромнее.
– Твой папа точно любит курицу? – потянув ручку духовки, оглядываю подрумяненную тушку, запеченную по бабушкиному рецепту. С яблоками и черносливом.
– Ага, – рассеянно отзывается Дима. – Перестань суетиться, зайчик, папа вообще не привередлив.
И правда. Надо перестать так нервничать.
Я опускаюсь на противоположный стул и наливаю в стакан охлажденную Перье.
– А он совсем не общается с твоей мамой? Даже когда бывает в Москве?
– Не-а. Они не слишком ладят.
Родители Димы поженились, когда им было по восемнадцать, и, судя по тому, что Снежана Борисовна недавно праздновала свое тридцатидевятилетие, это был брак по классическому залету. С мамой Димы у нас, кстати, хорошие отношения, хотя меня и немного смущает то, что она просит называть ее просто Снежкой и регулярно делится своими амурными похождениями. Все-таки регулярность половых сношений будущей свекрови – немного лишняя для меня информация.
Я успеваю осушить половину стакана минеральной воды, когда из окон доносится приглушенное урчание автомобильного двигателя, означающее, что Сергей Молотов успешно добрался до семейного гнезда.
– Приехал, – бодро восклицает поднявшийся со стула Дима. – Ну что, зайка, готова к встрече с будущим свекром?
С колотящимся сердцем я быстро поправляю волосы и натягиваю на лицо свою лучшую улыбку, против которой не устоял даже вредный препод по макроэкономике.
– Готова. Молотов-старший обязан меня полюбить. Железно.
Пока мы с Димкой наперегонки выбегаем из кухни, из прихожей уже доносится стук открывшейся двери. Интересно, его отец будет против, если я стану называть его дядей Сережей? Сразу «папой» это, наверное, слишком?
– Привет, пап, – вырвавшийся вперед Дима крепко обнимает вошедшего мужчину, закрывая его собой, и все, что я успеваю заметить, – это густые темные волосы и широкую ладонь, приветственно стукнувшую его по спине. После коротких секундных объятий Дима отстраняется и с улыбкой поворачивается ко мне:
– Знакомься, это моя Юля, пап.
Все заготовленные слова приветствия моментально вылетают у меня из головы, когда я встречаюсь глазами с Молотовым-старшим.
Это что, отец моего Димы? Какой, к черту, дядя Сережа? Сергей Шнуров – это дядя Сережа. А это потерянный брат Ника Бейтмана и Давида Ганди. Разве мужчины под сорок не должны выглядеть толстыми и старыми? Откуда эти широкие плечи и синий, пробирающий до костей взгляд? И почему рубашка на нем сидит едва ли не лучше, чем на Диме, а Дима, между прочим, четыре раза в неделю посещает спортзал!
Эй, Живцова. Окстись. Если молчание затянется еще на пару секунд, Сергей Бейтманович Ганди подумает, что невеста его сына отстает в умственном развитии.
