Пролог. Сохраненная видеозапись
Интервью на телеканале «Таврида» с академиком Александром Гинцмарком по случаю отзыва Нобелевским комитетом присуждëнной ему премии за выдающиеся достижения в области биологии и медицины за 20… год.
______
Размещено: 1 год назад.
Просмотров: 15,4 млн.
Отметок «Нравится»: 3 274 тыс.
…ещё
______
– Здравствуйте, Александр Леонидович! Сразу приношу извинения, что встречаться нам приходится в таких условиях. Мы планировали эту встречу в другое время, очно и в прямом эфире, но сами понимаете…
– Здравствуйте, Марина, здравствуйте, уважаемые зрители! Разумеется, всё понимаю. Времена сложные.
– Я бы сказала – беспрецедентные!
– Не люблю этот термин. Многие используют его просто в силу узости кругозора, между тем почти всему можно найти аналогии в богатой человеческой истории. Скажем, если вы ведёте речь о беспорядках, то всего пару лет назад я воочию наблюдал нечто подобное в Париже, во время забастовки коммунальных служб.
– Но теперь это происходит по всему миру!
– Да, пожалуй, если говорить о масштабе событий, а не об их подоплёке.
– Хотите сказать, человечество уже переживало подобные эпидемии?
– Хочу сказать, что эпидемии и связанные с ними нарушения в работе социальных институтов сопутствовали нашей цивилизации всегда. Известно, что некоторые вспышки уничтожали целые города, а порой и целые народы. Возбудители были разные, но человечество рано или поздно находило способ бороться с ними и приспосабливалось к жизни в новых условиях.
– Ваш оптимизм вселяет надежду. Учитывая, что вам о новой болезни известно лучше, чем кому бы то ни было. С тех пор, как в Азовском море появились эти мутировавшие медузы…
– Подождите! Давайте сразу внесём ясность! Утверждение, что источником заболевания стали именно медузы, является только одной из популярных версий, причём популярных скорее в медиасфере, чем в научных кругах. С тем же успехом я могу утверждать, что источником были олени из долины Йеллоустон, в ваших архивах наверняка сохранились публикации про оленей-зомби, которые выходят из заповедника и бродят по окрестностям, не реагируя ни на что вокруг, не принимая пищу и воду, пока в конце концов не сдохнут.
– Вот именно! Олени не проявляли агрессии, как заболевшие люди!
– А медузы проявляли? Полагаю, у нас первые пострадавшие появились среди тех туристов, что совали пальцы им в щупальца.
– Не хотите же вы сказать, что медузы заразились от оленей, затем пересекли Атлантику…
– Я хочу лишь сказать, что настоящий источник мы не знаем, а теперь может быть никогда и не узнаем. В Китае подозрение пало на панголин, в Японии – на глубоководных рыб, в Аргентине – на взбесившихся туко-туко, в Австралии – вообще на пауков, которые внезапно вымерли по всему континенту и уж точно не могли никого инфицировать. Скажу вам как немного разбирающийся в микробиологии: на Земле не существует вирусов или бактерий, которые одинаково опасны были бы сразу для всех видов живой природы.
– Намекаете на внеземное происхождение инфекции?
– Намекаю на необходимость всестороннего изучения, прежде чем делать выводы и далеко идущие заявления. К сожалению, в научных кругах сейчас слишком сильны стремления держаться в русле политической повестки, и это очень мешает настоящим исследованиям. Мы столкнулись с очень необычным явлением, крымские медузы в нём лишь один элемент, не самый даже значительный, как бы не пытались представить это в ином ключе в некоторых странах.
– Александр Леонидович, наши зрители могут решить, что вами сейчас движет обида на Нобелевский комитет, отозвавший уже присуждëнную премию как раз за работы по выделению возбудителя новой инфекции.
– Переубеждать я никого не собираюсь. Поскольку над проблемой работали лучшие институты всего мира, конкуренция изначально была велика. Мы и не ожидали, что станем первыми. Но когда мы ими стали, наши публикации в научных изданиях показали, что мы опережаем остальных коллег на месяцы, если не больше. Нобелевский комитет сказал своё слово, и тогда были приложены все усилия, чтобы дискредитировать наше исследование. Вы прекрасно помните, что дошло до прямого преследования учёных и даже теракта в лаборатории с образцами.
– После которого появились первые устойчивые к антибиотикам заболевшие среди людей?
– Вот эта сказка – из той же серии, что и про медуз. Ответственно могу заявить, что не поддающиеся лечению пациенты изучались на тот момент во многих институтах. Но если у нас они содержались именно как пациенты, в условиях строгого карантина, то в США особой секретной поправкой их признали «заранее умершими». Да-да, придумали такой специальный иезуитский термин, позволяющий обращаться с больными, как с подопытным биологическим материалом.
– Вы знаете конкретные примеры?
– Конечно. Например, в Бостонском высокотехнологичном имени А.Смитта была оборудована закрытая лаборатория, а фактически – тюрьма для опытов над людьми.
– Простите, речь не о Детском госпитале радиологической медицины?
– Ну конечно, под этим названием он сейчас больше известен, после того как там случилась эта ужасная история. Часть города по-прежнему является карантинной зоной и, насколько я знаю, дела там идут не очень.
– Звучит просто чудовищно, хотя и многое объясняет. Вы полагаете, источник эпидемии следует искать там?
– Ещё раз повторю, источник эпидемии следует искать. Искать, а не бросаться голословными обвинениями, лишать учёных званий или премий только за то, что они работают в России, в моём случае – за то, что продолжаю исследования здесь, в Тавриде.
– Что на сегодняшний день вы считаете первоочередной задачей в вашей работе?
– Поиск нового средства для подавления инфекции. К сожалению, после того, как классические антибиотики стали бессильны, болезнь приобрела более опасные и тяжёлые формы. Было бы неплохо всему мировому сообществу помнить об этом и объединять усилия в поиске лекарства, а не дополнительно разобщать науку в угоду сиюминутной политике.
Полную версию интервью смотрите в воскресном выпуске телеканала «Таврида».
