Проснувшись от шума и суматохи, Уктам в первую минуту не понял, где находится. В последние дни непрерывная беготня, подготовка к отъезду, сборы да еще посиделки с друзьями, выпивка до ночи очень утомили его. Поэтому водка, выпитая вчера перед сном, подействовала, наверное, как крепкое снотворное. Спал он как убитый и теперь, проснувшись, никак не мог упорядочить собственные мысли и ощущения. Только тупо глядел, полулежа на верней полке купе, на сидящих внизу.
Напротив сидели Мавлюда-опа с сыном, под его полкой Касым и Азад о чем-то беседовали. Младшего его брата —Ильхома, в купе не было. Заметив, что Уктам проснулся, Мавлюда Саидовна улыбнулась и сказала:
– Вот и соня проснулся. Доброе утро, молодой человек, вернее добрый день! Спускайтесь! Заждались мы Вас, —Ваш друг без Вас и завтракать не хочет.
– Ну, ты и спишь, Уктам! —подняв голову, сказал Касым. —Давай быстрее спускайся и пулей в туалет —занимать очередь! Следующая станция Каракалпакия, она пограничная. Там на два или три часа застрянем. Туалеты все закроют, будешь искать потом. Вставай, что разлегся, соня?!
– Встал уже, бегу! —Уктам соскочил вниз. Начал было искать свою сумку, чтобы достать туалетные принадлежности, но Касым опять стал торопить его:
– Что ты ищешь? Ну, иди уж!
– Щетку и пасту хочу взять, —ответил Уктам, перебирая сумки внизу —под ногами у сидящих.
– Нашел время! Пораньше надо было встать! Теперь так иди —ничего с тобой не будет, если один раз зубы не почистишь. Прополощешь три раза по мусульманскому обычаю – всего и дела!
– Ну, ладно! А ты почему меня не разбудил? —упрекнул Касыма Уктам, вставая и направляясь в туалет.
– Жалко было! Ты спал так сладко —прямо как младенец! Вот и жалко стало будить тебя.
За окном солнце светило вовсю, в вагоне было более или менее тепло. Однако был явно ощутим колючий холод осенней степи. За окном медленно идущего поезда простиралась голая пустыня —плато Устюрта.
Холодный северный ветер гонял по нему редкие хлопья «белых мух», не то падавших с неба, не то поднимавшихся с сухих веток саксаула и верблюжий колючки. Кое-где на склонах небольших барханов лежали обледеневшие комочки выпавшего недавно снега.
Уктам с трудом пробирался по узкому проходу вагона, обходя торчащие края сумок, мешков и прочей клади, превратившей и без того узкий коридор в непроходимый лабиринт Он с великим удивлением смотрел вокруг и все больше поражался, недоумевая, как люди ехали в этом коммерческом поезде. Почти все купе были завалены доверху тюками, мешками и сумками.
Завалив спальные полки багажом, сами пассажиры обходились небольшим сидячим местом в углу. Муж и жена из соседнего купе одно из своих мест снизу доверху обложили мешками с луком, сами с еще одной большущей сумкой-«клетчаткой» приютились на второй полке. Спали они по очереди: один отдыхал, полусидя на полке и облокотившись на эту самую сумку. А второй в это время коротал ночь, сидяна полу. Одно купе было полностью забито мешками. Как потом объяснил Касым, двое парней —владельцы этих самых мешков, купили пять билетов на двоих. Поэтому они смоглиполностью занять купе грузом. А сами ехали на боковой полке рядом.
– Да, до чего может довести людей нужда? —поражаясь увиденному, думал Уктам, пробираясь в конец вагона. —На любые трудности, тяготы, унижения готовы бедные люди ради выживания, ради своих детей, ради семьи! До каких пор это будет продолжаться? Сколько времени потребуется Узбекистану, чтобы оправиться после распада союза и передела собственности в Ельцинской России?
Да и наши хороши! Возрадовались, что теперь могут править народом сами, без указки из Москвы. Рахим хоть и циник, но во многом он прав. Пять лет прошло со дня провозглашения независимости, с развала СССР, а что мы имеем? Абсолютно ничего.
Наоборот, экономика и без того дышавшая на ладан, полностью развалилась, народ с каждым годом все беднеет и беднеет. Дошло до того что повсеместно по республике появились проститутки —платные жрицы любви. Никогда раньше такого не было!
Если в городе унихузнавали про супружескую измену или про незамужнюю девушку, забеременевшую по любви, —это было трагедией не только для семьи, но и для всего города. А сейчас что? Пообсуждают, проклянут и через некоторое время позабудут. У каждого своих проблем по горло. Некоторые и осуждать перестали и даже оправдывать стали таких, говоря:
– Что им остается делать? Жизнь их заставляет, не подыхать же с голоду. Реальность и на самом деле такова. Жить становится все труднее и труднее.
Все эти мысли проносились у него в голове, пока он, спотыкаясь или перепрыгивая через препятствия, добирался до двери уборной в конце вагона. Возле туалета очередь стояла не очень большая. Ильхам стоял вторым. Онуказал на Уктама стоящему позади него мужчине и сказал:
– Вот этот парень занимал после меня.
Мужчина с недовольным видом согласился, пропустив его вперед. Обрадованный Уктам встал следом за Ильхамом. Тот в целях конспирации ничего не сказал, только незаметно подмигнул ему одним глазом.
Когда Уктам вернулся, вся вчерашняя компания была в сборе. На купейном столике был накрыт завтрак, состоявший из оставшегося мяса, сомсы, лепешек и вареных яиц. Их было штук восемь или десять. Только что принесенный чай разливали в стаканы и другую посуду.
– Ну, вот и он. Садись! – указал Касым на место рядом, а сам плотнее прижался к борту вагона.
– Спасибо, друг! —поблагодарил Уктам Ильхама за то, что помогпобыстрее попасть в туалет. – А то я бы долго там стоял. Как ты догадался?
– Не за что! По привычке —я всегда так делаю, когда стою в очереди. Вдруг подойдет кто-нибудь из знакомых. Сделаешь ему что-нибудь приятное, и он тебе когда-нибудь услужит, —довольный своей смышленостью, проговорил Ильхам.
– Разумно и логично! —похвалил его Касым. – Вот учти, Уктам, —это всегда пригодится!
– Учту, —согласился Уктам, усаживаясь рядом с другом.
Завтрак и чаепитие прошло с относительной неспешностью. Поезд, постепенно замедляя ход, приближался к последней пограничной станции республики. Здесь предстояла остановка часа на два или больше с проверкой паспортов, досмотром багажа и прочей нервотрепкой.
Спешить было некуда. Поэтому Касым, вальяжно откинувшись на бок, подмяв левым локтем подушку под себя, не спеша съедал то кусочек мяса, то половинку яйца, заедая кусочком лепешки и запивая несколькими глоточками чая.
Да и остальные тоже вели себя так же. Если не считать Давлата, который, не смотря на просьбы матери, отказывался съесть еще что-нибудь. Видимо, он плотно позавтракал, и у него действительно не было аппетита. Раз за разом он упорно отталкивал руку матери, предлагающую ему что-нибудь съестное.
