Ольга сделала предостерегающий жест: еще одна растяжка. Грамотно установлена, ничего не скажешь. Тонкая проволока, привязанная к поржавевшим перилам над самой ступенькой, уходит вдоль пола за угол лестничной площадки. Зацепишь и не заметишь, особенно если внимание приковано к следующему лестничному пролету. В этом случае громкое «ба-бах» за спиной услышать уже не получится.
– Кусачки, – шепнула негромко и протянула руку назад.
Стас молча вложил в раскрытую ладонь инструмент. Щелчок – и растяжка обезврежена. Ольга выждала десять секунд, не торопясь выглядывать из-за угла. Мало ли, растяжка и с фокусом может быть. За свои двадцать четыре года девушка и не такое видала. Или, точнее, за последние семь лет.
Ничего не произошло. Она молча махнула рукой – двигаемся – и тенью скользнула за угол. Стас и Вадик, сжимая оружие, двигались следом.
«Слишком громко шуршат подошвами ботинок», – с легкой досадой вздохнула Ольга. Столько времени убила на то, чтобы научить свою малочисленную стаю двигаться бесшумно… и все впустую. Уроки хорошо усваивал только Никита. Но, к сожалению, избирательно, он нарушил главнейшее правило, и потому вот уже два месяца Ольга, Стас и Вадик продолжают свой путь втроем.
– Рысь, скоро стемнеет, – напомнил Стас, – хозяин, по идее, должен вернуться скоро.
– Ему же хуже, – коротко отрезала девушка.
Она действительно оправдывала свое прозвище. Невысокая, хрупкая на первый взгляд, Ольга могла без устали идти пару суток, долго и упорно сидеть в засаде или выслеживать добычу и нападать молниеносно, не оставляя противнику шанса на сопротивление. Прирожденный лидер, она вот уже полгода вела свою стаю и никого не потеряла. Никита не в счет: его сгубила самоуверенность и наглость.
Вот и дверь. Интуиция охотящегося хищника подсказала – это именно та, за которой неизвестный бродяга устроил свое логово. Да и если подумать – все очень понятно и логично. Единственная дверь, обитая нержавеющим металлом и оттого не сгнившая, как остальные. Вполне резонно остановиться как раз в этой квартире.
Дверь оказалась не заперта – да и как бы здешний обитатель мог ее закрыть, если ключ от замка был утерян полсотни лет назад – и отворилась с едва слышным скрипом. Видимо, петли смазаны. Умно. А вот заклеивать окна – это уже не совсем умно, точнее, совсем не умно.
Держа пистолет двумя руками, низко пригнувшись, Ольга проникла в прихожую, готовая в любой момент выстрелить на звук и рвануться в сторону, открывая сектор обстрела для автоматов парней. Но напрасно – хозяина дома нет.
– Вадим, к лестнице, – коротко скомандовала Рысь, и тот послушно занял позицию за углом.
Послышался звук, с которым нож режет веревку: граната из разряженной растяжки перекочевала в подсумок Вадима.
Ольга осмотрелась. Чисто, уютно, относительно тепло. Хорошее жилье, настолько хорошее, что ей самой захотелось пожить тут. Конечно, когда вернется хозяин, его можно будет либо прогнать, либо попросту грохнуть, но… Именно уют делал это жилище опасным. Заклеенные пленкой оконные проемы на фоне зияющих глазниц соседних окон слишком сильно привлекают внимание, а труба самодельного камина, выглядывающая с балкона, – еще более верный указатель. Дым посреди мертвого города, во время бесконечной зимы – сильней демаскирующего фактора не придумать.
– Смотри, – позвал, не скрывая радости, Стас.
Девушка одобрительно кивнула, глядя на небольшую горку из запечатанных банок тушенки. Рядом стояло еще столько же жестяных банок со сгущенкой, и Ольге стоило большого труда сохранить невозмутимое выражение лица: в душе она ликовала, словно ребенок. Что ж, как говорится, нет худа без добра: стужа ядерной зимы, поставившая человечество на грань вымирания, не только спасла остатки оного от алчущих, но и сохранила среди руин мертвых городов немало таких вот сокровищ для тех, кто был готов поставить на кон свою жизнь. Тем не менее этих почти в прямом смысле слова золотых залежей становилось все меньше, а волкарей, жаждущих пообедать смельчаками-сталкерами, – все больше, и спустя долгие десятилетия с наступления апокалиптических времен банка сгущенки стала настоящей редкостью. Только богатые могут позволить себе такую роскошь, да и то по праздникам.
Новые стволы, одежда, патроны, возможно, даже прибор ночного видения – все это можно будет выменять за драгоценные банки. Хотя… Черта с два. Богачи обойдутся. Рысь вовсе не собиралась отдавать такое лакомство. Стас и Вадим получат по паре банок и пусть сами решат, что с ними делать. Свою собственную долю она съест без помощников. Оставалось лишь молиться, чтобы внутри поблекших, тронутых ржавчиной банок сохранилась густая коричневая масса, которая так ценится гурманами. Если учесть, что банки находились в каком-нибудь подвальном хранилище, где круглый год температура в глубоком минусе, то шансы получить годную сгущенку, а не труху очень хороши.
– Грузи, – коротко скомандовала Ольга, – я гляну дальше.
В другой комнате она отыскала спальный мешок, несколько пачек галет, замерзшую воду в пластиковых бутылках, накрытый тарелкой недоеденный обед из вареной картошки с тушенкой и потертую куртку. В углу – несколько кило мороженой картошки и запас топлива у самодельного камина.
Рысь молча рассовала галеты по карманам. Все остальное особой ценности не представляет – куртка не ахти, а картошка просто не стоит внимания. Выходя из комнаты, она задела ногой полиэтиленовый пакет с окровавленными бинтами и упаковками перевязочного материала.
– Кретин, – процедила Ольга сквозь зубы.
Если тот, кого она со своей маленькой стаей ограбила, ранен, ему точно не стоило на ночь глядя высовывать нос из убежища. Печально известные своим нюхом на кровь волкари – не те противники, с которыми стоит иметь дело раненому человеку.
Конечно, сидя дома, он непременно имел бы дело с Рысью и ее командой, но при должном благоразумии остался бы в живых. А вот с псами-переростками договориться нельзя. Сама Ольга по пути сюда видела на снегу следы этих тварей – не менее трех крупных особей сейчас ошиваются в ближайших кварталах. А возможно, уже и пируют над трупом.
– А я еще и спирт нашел, – похвастался Стас, увидев возвращающуюся Рысь, и показал запечатанную бутылку водки.
Такая же старая, как и сгущенка, водка из доапокалиптических времен ценилась очень высоко.
– Оставь бутылку тут. И две банки тушенки, – коротко распорядилась та.
– С какого это…
Ольга лишь приподняла бровь в наигранном удивлении. Парень молча отодвинул две банки в сторону и принялся паковать в рюкзаки остальное добро.
– Что там? – спросила Ольга у Вадима.
Тот покачал головой: ничего и никого.
