Колм Тойбин - Дом имён

Дом имён
Название: Дом имён
Автор:
Жанры: Современная зарубежная литература | Историческая литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Дом имён"

«Я привыкла к запаху смерти». Так начинается рассказ Клитемнестры о ее жизни после того, как ее покинул муж – Агамемнон, отправившийся завоевывать Трою. Бессмертный древнегреческий миф о троянском герое Агамемноне, о его неверной жене Клитемнестре, об их детях, чью судьбу определили необратимые поступки родителей, запечатлели две с лишним тысячи лет назад Эсхил, Софокл, Еврипид, и всю дальнейшую историю человечество пересказывало и переосмысляло эти судьбы и сюжеты. В романе «Дом имён» Колму Тойбину удалось и открыть совершенно новое звучание античной трагедии об Агамемноне, Клитемнестре, Ифигении, Электре и Оресте, и заполнить пробелы в классических жизнеописаниях этих героев, и придать их нерешаемым нравственным дилеммам современные оттенки и глубину, и написать захватывающий и жуткий детектив в древнегреческих декорациях. Тойбин ведет по коварным лабиринтам памяти, то лживой, то устрашающе честной, по тропам слов, которые можно трактовать пятью разными способами – а от выбора трактовки будет всякий раз зависеть чья-то жизнь, – и по следам всегда судьбоносных решений. Это история о том, как одно предательство влечет другое, как одно убийство обращается в цепь убийств, как осуждение и оправдание идут рука об руку.

Бесплатно читать онлайн Дом имён


HOUSE OF NAMES by COLM TOIBIN

Copyright line: © The Heather Blazing Ltd., 2017


Книга издана с любезного согласия автора и при содействии

Rogers, Coleridge & White Ltd

и Литературного агентства Эндрю Нюрнберга


© Ш. Мартынова, перевод на русский язык, 2018

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2018

© «Фантом Пресс», издание, 2018

* * *

Клитемнестра

Я привыкла к запаху смерти. Тошнотворный, приторный дух, что плыл по ветру к комнатам этого дворца. Теперь мне легко быть спокойной и умиротворенной. По утрам я смотрю на небо, на перемену света. Пока мир наполняется сокровенными своими радостями, накатывает птичье пение, а затем, когда день увядает, увядает и стихает звук. Я наблюдаю, как удлиняются тени. Столько всего ускользнуло, а дух смерти все мешкает. Может, этот запах проник в мое тело и был встречен там как старый друг, заглянувший в гости. Запах страха и смятения. Запах – он здесь, как самый воздух: он возвращается так же, как по утрам возвращается свет. Он мой постоянный спутник – придает жизни моим глазам, глазам, что сделались тусклыми от ожидания, но теперь они не тусклы, сейчас их озаряет блеск.

Я велела оставить тела на солнце, на день-другой, пока сладость не уступила вони. Нравились мне и слетевшиеся мухи, их тельца растеряны и отважны, жужжат после пиршества, удручены неутолимым голодом, какой чуют в себе, голодом, какой познала и я – и научилась ценить.

Мы все теперь голодны. Пища лишь возбуждает в нас аппетит, затачивает зубы: от мяса мы делаемся жаднее до мяса – как от смерти делаемся жаднее до смерти. Убийство придает нам жадности, наполняет душу удовлетворением – яростным, а затем таким сладостным, что порождает вкус на дальнейшее удовлетворение.

Нож, что пронзает мягкую плоть за ухом, проникновенно и точно, а затем движется поперек горла столь же беззвучно, как солнце по небу, но с большей прытью и пылом, и потом темная кровь струится с тем же неустранимым безмолвием, с каким сходит ночь на знакомые предметы.

* * *

Волосы ей обрезали прежде, чем тащить ее к месту заклания. Руки у моей дочери были стянуты за спиной, кожа на запястьях стерта веревками, щиколотки связаны. Рот заткнут, чтобы не кляла она своего отца, своего трусливого, двуличного отца. Тем не менее ее приглушенный крик был услышан, когда она в конце концов осознала, что отец действительно собирается убить ее, что действительно хочет пожертвовать ею ради своего войска. Волосы ей брили в спешке, небрежно: одна из женщин ухитрилась порезать ржавым лезвием кожу на голове моей дочери, а когда Ифигения начала изрыгать проклятья, рот ей завязали тряпкой, чтобы не слышно было ее слов. Горжусь, что она не прекращала бороться, ни на единый миг, и, хоть и произнесла заискивающую речь, с участью не смирилась. Не оставляла попыток ослабить путы на щиколотках и веревки на запястьях, чтобы освободиться. Не перестала и клясть своего отца, чтобы чувствовал тяжесть ее презрения.

Никто теперь не желает повторять то, что произнесла она, пока не заглушили ее голос, но я знаю, каковы были ее слова. Я сама научила ее им. Те слова я придумала, чтобы уничижить ее отца и его приспешников с их нелепыми целями: те слова провозглашали, что́ произойдет с ним и его ближними, когда разлетится весть, как выволокли они нашу дочь, гордую красавицу Ифигению, на это место, как протащили ее в пыли, чтобы принести в жертву и так победить в своей войне. В тот последний миг ее жизни, как мне сказали, она кричала в голос, чтобы пронзило сердца тех, кто ее слышал.

Они убили ее, и к возвращению Агамемнона, ее отца, крик сменился безмолвием – и кознями: я заморочила голову супругу, чтобы думал, будто я не стану мстить. Я ждала знаков, и улыбалась, и открывала ему объятия, и приказывала подать яства к обеду. Обед для олуха! Носила на себе особый аромат, что будоражил его. Благовоние для болвана!

Я приготовилась – в отличие от него, героя, вернувшегося домой со славной победой; кровь дочери – у него на руках, но теперь словно бы отмытых от всякой скверны, ладони белы, объятия распахнуты друзьям, лицо сияет улыбкой, великий воин, что вскоре, как считал он, вознесет торжествующий кубок и положит в рот сочную пищу. В раззявленный рот! Воин, довольный, что вернулся домой!

Видела я те ладони, сжатые от внезапной боли, сжатые от жуткого внезапного знания, какое наконец настигло его – в его собственном дворце, в мирное время, когда не сомневался, что порадуется старой каменной ванне и легкости, какую в ней можно обрести.

Это вдохновляло его не сдаваться, говорил он, – мысль о том, что ждет его: целительные воды, и пряности, и мягкие чистые одежды, и привычные воздух и звуки. Словно лев, упокоивший морду, когда прорычал свое, тело вялое, а любая мысль об опасности – вдали от ума.

Я улыбнулась и сказала, дескать, да, я тоже думала о приеме, какой ему окажу. Мое бодрствование и мои грезы, сказала я, полнились им. Я грезила, как восстанет он, очищенный, из душистой воды. Сказала ему, что ванну ему приготовили – как приготовили и яства, и накрыли стол, и собрали друзей. И надо пойти туда, сказала я, надо ему пойти и принять ванну. Непременно принять ванну, ванну облегчения: вот он и дома. Да, дома. Вот куда вернулся лев. Я знала, что́ делать со львом, когда тот вернется домой.

* * *

Доносчики сообщали мне, когда он возвратится. Люди разжигали костры, те несли весть другим холмам, где люди разжигали костры, чтобы уведомить меня. Вести принес огонь, а не боги. Ныне среди богов нет никого, кто мне предлагает содействие – или надзирает за моими поступками, или читает мои мысли. Ни к кому из богов не обращаюсь я. Живу одна в дрожком, уединенном знании, что время богов миновало.

Никаким богам не молюсь. Одинока я среди здешних, потому что не молюсь – и никогда больше не стану. Буду говорить обыденным шепотом. Говорить словами, что родились в миру, и слова эти будут исполнены сожаления по утраченному. Буду произносить звуки, похожие на молитвы, но молитвы без истока и предназначения, даже человеческого, ибо дочь моя мертва и не услышит.

Я знаю как никто другой, что боги отстранены, у них нет других забот. Им так же нет дела до человеческих страстей и выходок, как мне нет дела до листвы на деревьях. Я знаю, что листва есть, она вянет, и отрастает вновь, и вновь вянет – как появляются на свет и живут люди, а затем их замещают им подобные. Я не в силах помочь им или предотвратить их увядание. Я не вмешиваюсь в их страсти.

Хочется встать и рассмеяться. Услышьте, как я хихикаю, а затем вою от смеха – от одной лишь мысли, что боги позволили моему супругу победить в его войне, что они вдохновили все его помыслы, какие он вы́носил, каждое совершенное движение, что они знали о его смутных настроениях по утрам, о причудливых и нелепых восторгах, какими пылал он ночами, что слушали его молитвы и обсуждали их у себя в божественных чертогах, что с одобрением наблюдали за убийством моей дочери.


С этой книгой читают
Впервые на русском – новейший роман одного из крупнейших британских прозаиков Колма Тойбина, неоднократного финалиста Букеровской премии. «Волшебник» – это литературная биография прославленного романиста Томаса Манна, автора «Будденброков» и «Волшебной горы», «Смерти в Венеции» и «Доктора Фаустуса», лауреата Нобелевской премии. Это семейная сага, охватывающая больше полувека; сюда уместились и детство в патриархальном Любеке, и юность в богемном
1950-е годы. Юная Эйлиш живет в ирландском городке, где жизнь скучна, предсказуема и в то же время невероятно уютно. Эйлиш не рвется никуда уезжать, она довольна своей привычной жизнью, счастлива с родными в любимом старом доме. Но однажды ей подворачивается случай изменить жизнь. Уехать в совершенно иной мир, в далекую и почти мифическую страну, откуда никто не возвращается и откуда разве что доходят вести об удивительной жизни уехавших. Эйлиш н
Впервые на русском – свежайший роман современного классика Колма Тойбина, титана ирландской и мировой литературы, лауреата многих престижных премий, неоднократного финалиста Букера, автора таких международных бестселлеров, как «Волшебник» и «Мастер». Пятнадцать лет назад его роман «Бруклин» – тихая одиссея молодой ирландки Эйлиш Лейси, отправившейся из родного Эннискорти в Нью-Йорк, – покорил сердца читателей всего мира, а экранизация «Бруклина»,
Впервые на русском – роман Колма Тойбина, автора «Волшебника» и «Бруклина», книга – финалист Букеровской премии, лауреат Международной Дублинской премии IMPAC, «изысканное освещение внутреннего мира Генри Джеймса» (New York Times). Современный классик отдает дань уважения одному из столпов американской и мировой литературы, предтече модернизма. Выдающийся художник, мастер тонкого психологического портрета, показан во всей своей уязвимости и одино
«– Как грустно в такое время года разбирать чердак, – сказала мисс Элизабет Симмонс. – Не люблю октябрь. Не нравится мне, как деревья становятся голыми, а небо каким-то выгоревшим. – Она в растерянности стояла возле лестницы, нерешительно поворачивая седую голову то в одну, то в другую сторону. – Ничего не попишешь – придется вырвать сентябрь из календаря…»
«Ральф Фентрисс нахмурился и повесил трубку.Его жена Эмили, все еще сидевшая за столом, оторвалась от утренней газеты и отставила в сторону кофейную чашку…»
«Секретарша просунула голову в дверь и, обратившись к высившейся на столе баррикаде писем и книг, спросила:– Вы у себя?– Да, и по уши в работе. Что там?– Какой-то маньяк хочет, чтобы мы издали его труды, и утверждает, что он написал или напишет самый длинный роман в истории!..»
«– Эге-гей! Подождите меня!Зов. Эхо. Зов. Эхо. Все тише и тише.Топот босых мальчишеских ног, похожий на стук падающих яблок.Уильям Смит продолжал бежать. Не потому, что он мог бы угнаться за остальными, – просто он не хотел признаваться самому себе, что его маленькие ножки отстают от его желаний…»
Чехия… Кто-то, услышав это название, вспомнит средневековые улочки, дома под уютными черепичными крышами, готические соборы, вспарывающие небо острыми шпилями. Кому-то на ум сразу же придут бравый солдат Швейк и 1968 год. Любители истории назовут имена Карла IV и Пржемысловичей. А кто-то улыбнется и скажет: «Ну, Чехия – это пиво!» У всех есть свое представление о Чехии, но что мы знаем о чехах, хозяевах замечательной страны, которую, согласно ста
Стивен Пол Джобс – американский предприниматель, миллиардер, основатель знаменитой компании Apple Inc, генеральный директор студии анимационных фильмов Pixar, создавшей «Историю игрушек» и «Корпорацию монстров», создатель многочисленных продуктов, пользующихся спросом миллионов людей. Кем был этот яркий человек? Гением предпринимательства или главой секты, мегаидолом общества потребления?В данной работе вы познакомитесь с мнениями, высказываниями
Действие книги начинается в 90-х годах. Аля Макеева учится в педагогическом колледже, но перспектива стать простой воспитательницей её совсем не радует. Она мечтает о сцене и славе. И горьким путём добивается своей цели. Но со временем Аля начинается переоценка ценностей, и Аля становится совсем другим человеком.
Я не так давно в новом мире, в новом теле… но уже успела нажить себе врагов, победить некоторых из них и основать крепкое, безопасное поселение для близких. Впереди суровая зима и поступление в Академию магии. Учиться я люблю, главное, найти хоть немного свободного времени в своём плотном графике.