Суровый девятнадцатый.
Над степью,
Где бой прошел,
Кружится воронье.
Безусый мальчик,
Срубленый картечью,
Собой примял
Колючее жнивье.
Ему уж не подняться
И комэска
Его коня к другому, подведет,
И пламя нерастраченного сердца
В атаку на рысях не позовет…
И жив лишь взгляд.
Мальчишка смотрит в небо,
Где солнце,
Поднимается в зенит,
Как теплый каравай
Ржаного хлеба,
Что мать пекла
В избушке у ракит.
Безусый мальчик,
Но в иное время
Судьба считает
Каждый день за год,
Ведь, Жанна Д, Арк,
Как он, в бессмертье веря,
Ему ровесницей
Взошла на эшафот.
Привстал мальчишка
Из последней силы,
Вдали сигнал, услышав трубача.
А в небе солнца яркого
Светило
Плыло как знамя
Цвета кумача!
Там где Солнце, нырнув в горизонт,
Акварелью зари заалело
Завершаешь еще один гон
Пахота – просоленное дело.
Тут не скажешь: – Устал. Отдохну!
Нитью борозды – след плоскореза.
Даже звезды, мерцая вверху,
Пахнут ветром, росой и железом!
Пройдут дожди привычный путь
Стерней, обочиной, околком
И, хрусталя блеснув осколком,
Росой попробуют уснуть.
Но не сыграл еще им горн,
И в поле, на пшеничных струнах,
Комбайнов – скрипачей сутулых
Смычки заводят разговор.
Салютов майских
В небе краска
Снопом рассыпалась кудлатым.
И месяц -
Брошенная каска
На площадь в Праге,
В сорок пятом!
Сосед с войны не привез трофеев.
От ног же – култышки,
протез не надеть.
Мальчишки в «Булочной»,
Сильно жалея,
Ему помогали крыльцо одолеть…
Но все же Бог у солдата был -
Остался крепким солдатский тыл.
Жена не охая,
Не вздыхая,
На бричке со станции привезла.
Сказала просто:
– Доля такая!
И все ж пожалела еще война.
Иным – похоронки,
Другим – безвестье.
Кому пожелаешь исход такой?
А третий с победой
Привез к невесте…
Жену, что нашел
По дороге домой.
Не видел сосед заграничную даль -
Лишь «За Москву» у него медаль.
Девчонки,
Послевоенного года рождения
Меряют тропки, отец где ходил.
Видно солдату
Хватило везения –
Есть у солдата крепчайший тыл!
Растут березы за селом -
Из них построить можно дом.
А можно крест врагу срубить,
Чтоб в этот дом не смел входить…
Растащили у деда медали -
Пацаны ими в «чику» играли -
Звонко резнет по стопке монет:
Что «орлом» – то мои! Ваших нет!
Эх, удачливы были медали -
Ради нас их когда-то вручали,
Ради всех, кто родится потом…
Дед на солнце. В пимах. Под окном.
В пожарном «Депо»
Мужики – не тронь!
На таких не родился
Еще огонь,
Который бы смял,
Отступить заставил,
Вот только спешка
Не взятых правил.
В дежурке,
Что дымом наполнена густо,
Нет, не пожаров,
А папирос,
Сутками слышится:
«Рыба!», «Пусто!»,
Как отдуплиться? -
Вот главный вопрос.
Стол полирован их рукавами.
– Сколько осталось
Очков до «Козла»?
В карманы не лезут они за словами,
И это послушать -
Какие слова!
Ну а вдруг вызов?
Такое бывает!
Степенно в коробку
Складут домино.
И проигравшему
Кто-то бросает:
– Вернемся – полезешь
Под стол все равно!
Были раньше валенки хороши.
Походили валенки от души.
Прохудились валенки – не подшить.
Что ж – придется новые мне купить.
Только жаль истоптанных – пятки вкось.
Столько были рядышком, а теперь – поврозь.
На чердак заброшены, без обид,
Новые, не ношены – Скрип, да скрип!
Изрубили валенки на пыжи,
А ведь были валенки – хороши…
Раскинулись зеркалом для берез
Сугробы январские – белое в белом.
Попозже, отступит, когда мороз,
Станут темнее – как синька с мелом.
Словно замутит слегка стекло
Старого зеркала время дыханием,
Ну а пока – пусть от снега светло,
Греет весна и зимой – ожиданием!
Рассвет-старатель за сугробами
Находит россыпь янтаря:
Под звезд, мерцающими сводами,
Как свечка, вспыхнула заря.
За дальним бором отпылала
И вдруг залита голубым.
Завала кого? Кому гадала?
Рассеявшись как белый дым.
Опять сугробы-недотроги,
В пушистом инее – стога,
Как обручи скрипят дороги,
Гудят как струны провода.
А там, где в роще чертят небо
Стволы румяных тополей,
Зари ушедшей ярким следом
Сияют краски снегирей.
Когда встречает март морозом
Яснее чувствуешь весну,
И жуланы, как ветвь мимозы
На талом мартовском снегу.
В окно взгляни – глубокой гранью
В хрусталь расписано стекло
И в каждом росчерке признанье
За щедрое души тепло!
Все гуще красок темнота
Закат отцвел туманом серым
А вот и первая звезда
Повисла в небе вишней спелой.
Уснули звуки. Тишина
Распята среди хищных веток.
Взошла холодная Луна,
Все тени, выпустив из клеток.
Сто страхов воплотив в себе
Они расплылись, как медузы.
И в этой сказочной среде
Видны зверей лохматых зубы
И «кот ученый» бродит тут,
Средь змеев, леших и русалок,
Яги здесь помелом метут
И прочей нечести немало.
Но лишь Луна закончит бег,
Как сказки тотчас улетают
И лешие, как свечи тают
…Идет с рыбалки человек.
Дождя слепые моросинки
Косой нависли пеленой,
Покрыли кляксами тропинки
И дым прибили над трубой.
Стучат по крышам торопливо,
Стекают по стеклу окон,
Согнали с веток шаловливо
Нахохленных седых ворон.
Зажглись вдруг радуги искринки:
Вернулось солнце из-за туч,
И очень робко моросинки
В ладони ловит солнца луч.
Синева косматой мглою
Застывает на лугах,
Над зеленою травою
Рассыпается в слезах,
Замирает на березах,
Крася белые стволы,
Заплетая в длинных косах
Нить алмазную росы.
Веселится над рекою,
Заблудившись в камышах
И аукает с зарею,
Алый луч гася в волнах.
Или в воздухе растаяв
Исчезает у ручья.
И никто, никто не знает,
Что нежнее – синь, заря?
Грустя о чем-то, утро плачет:
Росой слезинки на траве.
Их ветер робко в руки прячет
И дарит солнцу в вышине.
Туман крадется по опушке,
На иглах сосен рвет наряд.
Такая тишь, что крик кукушки
Звучит фальшиво, невпопад.
Веселый лучик солнца скачет,
Румянит щеки у берез.
От счастья утро тихо плачет,
Роняя бисеринки слез.
Бабье лето,
Бабье лето -
Словно высохший
Букет.
Ждешь кого-то
До рассвета,
А его все нет
И нет…
Обгорела,
Облетела
Та березка у ручья,
Где признаться
Не посмела.
Стала где потом
Ничья.
Лишь верой
В то, что
Не минует
Счастье
Ты еще согрета.
Ожиданием врачует
Бабье лето,
Бабье лето.
Не крути телефонный диск,
Не спеши набирать «ноль один»,
Просто искрою падает лист
Сентябрем запылавших осин.
Подошло ему время разлук,
Иней сыплет с травы серебро,
Лист, как лайнер, ушедший на круг,
Просит дать на посадку «Добро!».
Что ни день, то премьера -
Как спектакли дожди.
Листьев желтых портьера
Пестрой пеной лежит.
Декоратор унылый -
Осень точным пером
Вечер в бархат одела,
Утро же – в серебро.
В наступающем акте
Ляжет снег под рожок,
Он как зритель в антракте
Ждет последний звонок.
Алой зарей пылая
Утро от сна встает
И землю росой умывая
Туман кружева плетет.
А может все это сказка?
А может все это сон?
Что мир золотая краска
Покрыла со всех сторон.
Радуга в небе синем
Плывет золотой дугой
И туча, как белый иней
Растаяла над землей.
Листву осыпает ветер,
