Глава 1
Как мы не полетели в Катманду
– О-мм, – пела я во сне, скрестив ноги на серой скале.
– О-ом, – пели рядом четыре буддийских монаха, такие же бритоголовые, как я.
Мы сидим с ними кру́гом, под нами летает орел и плывет грозовая тяжелая черная туча. Но мы устремляем взоры к сияющей ледяной вершине, раздвоенной, как рыбий хвост, и пребываем в единстве с природой Будды. Никто из нас пятерых сейчас не боится смерти. Если в течение этой песни тебя потревожит смерть, ты достигнешь бездонной чистоты, глубокого покоя, запредельной ясности, словом, просветления.
Внезапно пять ярких радуг прорезали небо. И лишь пустая одежда, которую мы когда-то носили, упала на камни.
Несколько раз я видела этот сон. Точка в точку повторенный, без малейших изменений. Встанешь и поёшь потом целый день:
– Ом! – Запекая на кухне бутербродики с сыром.
– Ом! – Когда варю семье каши и борщи, гуляю во дворе с собакой, шагаю c сумками в прачечную или бегу с авоськой за хлебом.
И мне подпевают во всеуслышанье заоблачные мои бритоголовые товарищи.
Всякий раз я рассказывала об этом сне мужу Лёне. Всякий раз говорила ему:
– Лёня, радость моя, вот где мне бы хотелось когда-нибудь побывать. Боже мой! Хоть когда-нибудь!!! Горы Гималаи, страна Непал…
– Я тебе обещаю, – он отвечал. – Ты там побываешь.
И вот однажды приходит он домой и говорит:
– Случилась удивительная вещь. Сижу я в мастерской, пишу картину – два метра на четыре – «Инопланетянин и ангел», вдруг телефонный звонок. Звонит мой земляк, уральский художник Володя Наседкин. Они там у себя на Урале задумали художественный проект «Урал – Гималаи – Тибет». Им эту экспедицию спонсируют альпинисты. Так что в конце апреля мы – группа продвинутых художников с Урала – отправимся в Непал.
– … а я? – говорю я упавшим голосом.
– Что – ты? – удивился Лёня. – Ты что, уральский художник? Пойми, туда едут серьезные люди, мои друзья, крепкие уральские парни: один Наседкин Володя чего стоит! Шабуров Саша – Иисус Христос. Брюханов и два Пономарева. Пономарев-первый – капитан, он был матросом, бороздил моря и океаны, сейчас раскрашивает подводные лодки. Второй Пономарев – музыкант, у него ансамбль тибетской древней музыки!.. Вот я уже и карту купил, – говорит Лёня. – Ведь я сын учителя географии, мне без карты никак нельзя.
И он разворачивает перед моим носом бело-голубую карту, где белое – это вечные высокогорные снега, а голубое – зеленые долины и влажные субтропики.
– Вот оно, Королевство Непал, – торжественно объявляет Лёня. – Вот Главный Гималайский Хребет или Большие Гималаи. Гора Эверест. Монастырь Тхьямбоче. Там, кстати, хранится скальп снежного человека. Вокруг Эвереста громадный Национальный парк. Смотри, нарисован снежный барс, винторогие козлы и эдельвейсы. Это долина Катманду – музей под открытым небом. А в четырех километрах от столицы – буддийский монастырь и древнейшая ступа Будднатх: девятьсот метров в окружности, наиглавнейшая реликвия тибетского буддизма в Непале, ей две тысячи лет! Священная река Бхагмати. Как все подробно изображено. Храм Па-шу-па-ти-натх! Тут очень почетной считается кремация, – доверительно сообщает Лёня. – Тебя сжигают и твой пепел сбрасывают в воды Бхагмати, чтобы он доплыл до еще более священного Ганга! А вот область Лумбини, граничащая с Индией! Там джунгли, дикая жара, слоны, бенгальские тигры, черные носороги, крокодилы, и здесь родился Будда! Короче, как я погляжу, Непал, – подвел итог Лёня, сворачивая карту, – это жемчужина Индийского полуострова.
– Так, – я сказала. – Кому снился сон? Мне? Или уральским художникам? Кто должен ехать в Непал, взбираться на древнюю буддийскую ступу, крутить колесо вечности и возжигать благовония, распевая мантры? Кто днями напролет в нашем забытом богом Орехово-Борисове изучает священные тексты прямо на тибетском языке о развитии Великого Совершенства, о смерти и освобождении? В общем, так: я прощу тебе все, но никогда не прощу, что ты не взял меня в Катманду!
Лёня мрачно стал ходить из угла в угол. Наконец он сказал:
– С Наседкиным я насчет тебя договорюсь. Но платить за твой билет нам придется самим. И учти, на дорогу уйдет весь семейный бюджет. Ты готова к тому, что мы съездим на несколько дней в Непал – …и все?
– Да, готова, – сказала я.
А наш сын Серёня сказал:
– Ну, вы полные психи.
И мы начали подготовку к путешествию.
Во-первых, провели серьезную двухнедельную противомалярийную блокаду.
Второе – по двум потрепанным брошюрам времен застоя мы с Лёней тщательно изучили достопримечательности Непала, монастыри, пагоды и ступы, местные обычаи и обряды, фауну, флору и некоторые народные приметы: например, оба приняли к сведению, что не стоит лакомиться ушами ворованного слона – голова заболит. И не надо есть подгорелый рис, а то поглупеешь.
Все это время Володя Наседкин являл собой чудо организаторского таланта: звонил, беспокоился, как идет подготовка, а чтобы наше посольство в Непале оказало уральцам всемерную поддержку, пообещал, что я, московский детский писатель, привезу в подарок их детям свои книги плюс книги столичных классиков детской литературы с дружескими автографами! И устрою им яркое запоминающееся выступление.
– А ты готов к встрече с местными богами? – спросила я у Наседкина по телефону.
– Это и будет содержанием нашего художественного проекта, – ответил он.
Но на всякий случай раздобыл для каждого участника экспедиции какую-то неправдоподобную суперстраховку.
– Даже если твое тело надо будет на вертолете снять с вершины Эвереста, а потом его снова туда водрузить, это можно будет осуществить по Володиной страховке, – с гордостью говорил Лёня.
Он вообще так гордился Володей, что даже не забрал у него авиабилеты, которые Наседкин приобрел при помощи туристической фирмы «Кайлас», названной так в честь священной горы, где отдыхает от забот и треволнений мира великий бог Шива – покровитель Непала. Мы только знали, что рейс «Москва – Катманду» бывает редко – раз в две недели. И самолет летит вечером двадцать третьего апреля.
Поэтому двадцать второго апреля в субботу без лишней спешки я раскладывала на диване и стульях наши новые кроссовки, куртки, майки… Эмоции сдержанны, нервы как струна, сосредоточенность полная. Отправила отца за «байгоном» от злых непальских комаров. Он вернулся и говорит:
– Там есть «байгон» только от непальских муравьев. В муравейник кладешь, поджигаешь, дымовая завеса и все муравьи разбегаются – кто в сторону Индии, кто в сторону Китая. Продавщица мне так сказала. Я не стал покупать. Сто рублей назад принес.
Я его накормила обедом. Он поел, попрощался, дал мне отцовское благословение и ушел.
Тут приходит Лёня с мешком лекарств. Он был единогласно назначен уральцами главным врачом экспедиции. Так что на всех накупил жемчужную россыпь желудочных средств, антибиотиков, пластырей от мозолей в случае далеких переходов, средства от укусов ядовитых змей и насекомых, мази от ожогов, от обморожений, одноразовые шприцы, аппарат для измерения давления, сердечные капли, активированный уголь, обезболивающее, обеззараживающее, транквилизаторы для легковозбудимых участников экспедиции, таких, как Саша Шабуров, антидепрессанты для всех остальных, средства от цинги, витамины, минеральная подкормка – все это он разыскал, притащил, мой заботливый Лёня, и положил в безразмерный рюкзак экстремального красного цвета.
