Глубокая, всепоглощающая тьма давила. Будто бы невидимые пальцы властно легли мне на плечи и стали прижимать к земле. Трудно дышать. Идти в темноту не хотелось. И не получалось. Спина начала ныть от нарастающего напряжения. Я медленно сползла по стене на пол. Там, в темноте, что-то ждало меня. Я слышала как оно сопит, тоненько шуршит и издает негромкие звуки. Нет, идти туда точно не хотелось. Я встала на четвереньки и медленно поползла в глубину этой жуткой темноты, через небольшой коридорчик. Добравшись до входа в комнату, я остановилась и осторожно заглянула внутрь: прямо напротив меня, у стены стоял диван, справа от него – небольшой журнальный столик, слева – высокий узкий шкаф-пенал. Обычный антураж для любой квартиры, скажете вы. Чего там бояться. Разве что той сопящей массы в дальнем углу. Но диван шел крупной рябью и периодически вздрагивал, расползаясь на фиолетово-сине-малиновые полосы. Вместе с ним рябили и вздрагивали столик со шкафом, будто все это было картинкой на неисправном телевизоре. Меня била крупная дрожь, спина разламывалась от боли и напряжения, руки и ноги тряслись. Я села у косяка, предусмотрительно стараясь не высовываться в комнату. Тварь в темноте завозилась, зафыркала, засопела еще громче. Судя по звукам, она уже совсем рядом. Вот и хорошо. Люблю, когда все заканчивается быстро.
Я вцепилась в косяк и попыталась было встать рывком – не вышло, колени подгибались и нечто невидимое, но весом с хорошего слона, навалилось на меня с еще большей силой. Едва слышно выругавшись сквозь зубы, я стала медленно подтягивать себя по косяку вверх. Мокрая насквозь от усилий, я наконец смогла выпрямиться. Тварь журчала и разнообразно шуршала на расстоянии вытянутой руки. Я стиснула зубы. Сейчас будет больно и шумно, подумалось мне. Сейчас кто-то будет громко кричать. С трудом вытянув из кармана ветровки фонарик, я онемевшими от напряжения пальцами слегка приподняла его и нажала на кнопку.
Ну вот … я поморщилась … эти хоровые вопли каждый раз пугают, наверное, всю улицу.
– Хватит орать. – Резко сказала я в темноту и тварь обиженно заскрипела. – Опять вы электричество вырубили? Зачем? Я уже много раз объясняла вам, что мы пользуемся совсем другой энергией. Нельзя нагружать электросеть.
Я пощелкала выключателем – да, все верно, они не просто выключили свет, придется ползти обратно на лестничную площадку, к щитку, а потом обратно.
– Как же вы меня уже достали. – Со страданием выдохнула я. – За каким бубном вы так накрутили гравитацию? Отрегулируйте уже, наконец, у вас тут двадцать джи, не меньше, а должно быть девять целых восемьсот семь сотых. Прекратите вырубать электричество. Хватит гасить свет! И наводить помехи. Соседи жалуются. А жалуются они не только мне, между прочим. Если сюда приедет хозяйка – нам всем кирдык. Когда вы уже, наконец, начнете слушать меня? Достали, честное слово.
Тварь у моих ног что-то монотонно забормотала, голос ее переливался жирным густым басом, но понять было невозможно. Ах, да! Я вытащила из кармана чип-коммуникатор и пришлепнула его себе на лоб, прямо между бровями. Тварь оправдывалась.
– … мы ведь не привыкли. – Бурчала она. Впрочем, я хорошо знала, что это существо на самом деле мужского пола, просто никак не могла запомнить его имя. – Ты обещала нам помочь.
– А я что делаю? – Простонала я, двумя руками держась за косяк, но колени уже предательски сгибались и мои мокрые ладони начали скользить вниз. – Вырубите гравитатор! – Рявкнула я, судорожно пытаясь перехватить косяк повыше.
Невидимые в темноте обитатели комнаты зашевелились, вразнобой зашумели, заворочались, заклацали чем-то и я наконец-то почувствовала неимоверную легкость в теле, будто превратилась в пушинку. Закружилась голова. Я вытерла рукавом вспотевший лоб и прошла в комнату. Махнула фонариком в сторону мерцающего дивана.
– Что это с ним? Хотя можете не отвечать. Вы своими приборами и чудовищным энергопотреблением создаете такие помехи, что этот дом, наверное, полон электронными призраками от чердака до подвала. Выключите уже его.
Картинка погасла, обнажив пустую стену с облупленными обоями желтоватыми от старости и дешевизны. Я вздохнула и потерла глаза свободной рукой.
– Даже представить себе не могу как я буду объяснять хозяйке квартиры отсутствие мебели, которая стояла в этой комнате. Что б мне. Угораздило же связаться с вами.
Я огляделась и осознала, что темнота никуда не делась. Ну хотя бы гравитация уже не ломает пополам.
– Сидите тихо, без единого шороха, ясно?
Я вышла в общий тамбур, с помощью фонарика нашла замок на щитке и открыла его, стараясь не шуметь. Не помогло. Из двери напротив выглянула немолодая особа, тощая и всклокоченная, в старом халате, украшенном огромными аляпистыми розами.
– Я буду жаловаться хозяйке. – Вместо приветствия привычно выговорила она, поджимая сухие морщинистые губы на каждом слове. – Я буду! Жаловаться! Хозяйке!
– Да, да, конечно, – рассеянно ответила я, колупаясь в щитке. Звонко щелкнуло и в коридорчике вспыхнул желтоватый свет. – Жалуйтесь. – Я вскинула голову и пристально посмотрела на тетку. С одной стороны, мне было ее жаль. С другой – меня уже все настолько достало, что было ровным счетом все равно кто и что мне говорит. Я устала жить между работой, своим домом и съемной квартирой, между людьми и существами. Коротко кивнув ей на прощание, я снова вошла в квартиру, плотно закрыла дверь и заперла замок. Одно из существ ждало меня в коридоре. Я подняла руку и осторожно прикоснулась к блестящей пластинке чипа-коммуникатора у себя на лбу, ясно почему тетка так быстро заткнулась. Небось, думает, я из той же партии сумасшедших, что носят шапочки из фольги. Даже не смешно. Я вздохнула и, прихватив из кухни табуретку, вернулась в гостиную. Три существа внимательно смотрели на меня своими визуальными сенсорами. Глазами это назвать было сложно. Один весь приземистый, плотный, с фигурой, напоминающей оплывшую пирамиду, щедро увешанную гроздьями складок. На макушке вращался единственный глаз-сенсор, напоминающий мячик. Удобно, наверное – можно смотреть в каком угодно направлении. Конечности у него были тоненькие, длинные и гибкие, как молодые веточки. Второй был напротив – худым и длинным, с изломанным силуэтом, множество углов которого создавали впечатление помятого листа бумаги. Третий был размером с десятилетнего ребенка, тонкие ветвистые щупы венчиком обрамляли его тело по кругу, абсолютно круглая голова гибко покачивалась на так же кругом расположенных тонких шеях. Несколько ног не могли стоять спокойно и постоянно притопывали, переминались, издавая те самые шорохи, которые я слышала в темноте. Я поставила табуретку в центре комнаты, убедилась, что она качается не слишком убийственно и наконец села. Еще раз оглядела своих гостей.
