ГЛАВА 1
— Не хватает!
Будто бы со вчерашнего дня их могло стать больше!
С тоской ссыпала монеты в коробку из-под марципана и, воровато оглядевшись, заснула под половицу.
Бездна!
Стоило разогнуться, как в глаза бросилась она. Часовая башня Академии магии и чародейских наук сияла после недавно прошедшего дождя. На флагштоке трепыхались два полотнища – как мое сердце сейчас.
Прикусив нижнюю губу, отвернулась.
Еще полчаса… Вернее было бы сказать – всего полчаса, потому как я не желала переступать порог отвергшего меня заведения, но деньги сами себя не заработают. Если бы в заветной коробке было на пару золотых больше… Я бы и на ассигнации согласилась – на что угодно, лишь бы остаться сегодня дома, писать статьи, удобно устроившись с чашкой чая на окне. Я делала особый, по собственному рецепту. И оконную нишу тоже переделала сама – получился миниатюрный кабинет. Квартирка у меня крохотная, не развернешься, а тут внизу книжная полка, наверху, на широком подоконнике, подушки. Сиди, вдохновляйся видами на черепичные и дранковые крыши. Все же старый Меробейт прекрасен! За исключением академии. Если бы могла, вымарала бы ее из открыточного вида на флюгера, печные трубы и крохотные мансарды.
Наверное, я мазохистка, раз сняла эту квартиру. Каждый день смотреть на несбывшиеся мечты… С другой стороны, в силу профессии мне надо быть в гуще событий. Я репортер, освещаю светскую жизнь. И с некоторых пор веду колонку леди N в «Меробейтском вестнике», повествующую о самых завидных женихах Озольда. Собственно, с одним из них у меня и назначена встреча. Деловая – я планировала взять интервью у Леонтия Грира, декана Темного факультета. Он мужчина с прошлым, вдобавок некромант – идеальная взрывоопасная смесь для роста тиража!
Интересно, сколько мне заплатят?
Задумчиво почесала кончик носа.
Давно пора попросить прибавки. Именно моими стараниями Вестник сметали из сигарных лавок – по многолетней традиции пресса и курево продавались вместе. Видимо, чтобы было, куда стряхивать пепел.
Да, представляю, каким знаменитым наутро проснется Грир! Девчонки ему проходу не дадут.
Хищно улыбнулась.
Судьба декана всецело в моих руках. Как моя – в его когда-то. Хочу – уничтожу, хочу – сделаю предметом грез озольдиек от восьми до восьмидесяти.
Отомстить хотелось, аж руки чесались.
И все же я нервничала. Вдруг узнает? Вздор, столько лет прошло… Сколько нас, таких толпилось в коридорах во время вступительных экзаменов – сотни, если не тысячи. Всех не упомнишь!
— А ведь я могла бы стать ведьмой…
Присев на подоконник, с тоской проводила взглядом движение минутной стрелки на часах академической башни. Их там множество, но эта самая высокая. И самая красивая, на мой субъективный взгляд.
Прикрыв глаза, попыталась представить, как сложилась бы моя жизнь, набери я тот несчастный недостающий балл, окажись во мне чуточку больше ума и природных склонностей. На диплом с отличием я не рассчитывала, а работу в муниципалитете бы точно получила. Это верный кусок хлеба, почет, поездки на море… Никто тебя не шпыняет, не натравливает на тебя собак и не пытается поджарить — был со мной один неприятный случай. Сложно сказать, хотел тот Крылатый лорд намерено причинить мне увечья или просто спалить блокнот в руках. Ожог лечила долго, до сих пор на ладони остался еле заметный рубец.
Что поделать, репортеров не любят, скандальных – особенно.
Сенсация – мой хлеб, и щадить Леонтия Грира я сегодня не стану.
Хлопнув себя по бедрам, прогнала меланхолию и решительно направилась к шкафу, втиснутому между стеной и дверью в совмещенную ванную и уборную.
К интервью я всегда готовилась тщательно, мало походила на себя в жизни. Побольше красок, вызывающего макияжа… Частенько приходилось надевать парик. Особенно я любила белокурый, превращавший меня в ледяную красотку, этакую драконессу. И глаза у меня подходящие – серо-голубые. У драконов они цвета неба. Красивые, утонуть можно. Но не нужно. Был у меня один роман… Ну, это я по дурости и малолетству считала, что роман, а для него – физические упражнения в закрытом помещении.
Рука сама потянулась к болванке с белокурой бестией, но в последний момент я раздумала.
Не хочу.
Пусть видит меня такой, как есть.
Право, не знаю, с чего вдруг. Видимо, давняя обида еще сильна, никуда не делась.
Разбитые мечты – это всегда больно. Особенно когда с детства кричишь на каждом углу, что станешь ведьмой.
Помню лицо Стаси, когда я призналась в неудаче. У нее тоже дар, слабенький, на академию не тянет.
К чести двоюродной сестры, злорадствовала она недолго, предложила стать компаньонкой в прибыльном деле. Спиритизм сейчас в моде, все хотят переговорить с умершими родственниками, попросить прощения за грехи. На этом мы и играли – предложение Стаси, подувшись немного, я приняла. Ну а что, каждый крутится как умеет.
Темного дара во мне ноль. Даже ноль с минусом. Ведьма я светлая, а притворяюсь темной. Каждую среду мы со Стасей проводим спиритические сеансы на специально арендованной квартире. Там все дорого, богато, солидно. Имя у меня тоже солидное – Ирен Авести. Согласитесь, никакого сравнения с Боженой Грыльчик.
На сеансах я перевоплощаюсь в мечту всех призраков в округе, а Стася мне помогает, изображает духов.
Сегодня как раз среда, сразу после интервью надо пулей лететь на другую квартиру. Мы снимали ее посуточно, исключительно на дни сеансов, хотя претенциозная вывеска на двери сообщала, будто магистр оккультных наук Ирен Авести проживает тут постоянно.
Сплошное притворство! Мир вообще соткан из лжи.
Механизм Часовой башни отмерил четверть часа.
Надо поторопиться, а то я останусь без одной работы. В моем положении – непозволительная роскошь!
Стиснула кулаки и повторила как заклинание: «Я туда не вернусь!» Хватит того, что я изредка навещала родителей в небольшом городке в трех часах езды от Меробейта. Отец держал лавку скобяных изделий, жил там же, над ней, на втором этаже. После поездок от меня еще долго пахло маслом.
Лучше здесь, под крышей, чем таскать ящики с товарной станции и наряжаться только по случаю похода в часовню Триединой.
А родителей все устраивало. Тихий упорядоченный мир. А я бунтарка, вся в тетю Людовику, матушку Стаси. Та бросила мужа и уехала невесть куда лечить людей. Она травница, как и все по материнской линии, чуточку ведьма.
Замуж…
Мысли лениво перескочили к последнему письму матери – может, мы редко виделись, зато писали друг другу исправно.
Очередной жених, очередной отказ ехать на смотрины.
Ну и пусть мне тридцать два года, без детей в моем возрасте не умирают. Объяснить бы это маме! Она завела песнь о внуках сразу же, как мне исполнилось восемнадцать, и от более активных действий меня спас только переезд. Матушка до столбняка боялась сутолоки, моторных карет и паровозов, поэтому внезапный визит мне не грозил. Ей хорошо среди аккуратных двухэтажных домиков с деревянными крылечками, в городе, где все друг друга знают.
