Арина Ларина Досье на невесту
Вика грустно перебирала немногочисленные наряды, заранее подозревая, что проиграет всем приглашенным на вечеринку девчонкам. Она печально посмотрела на огромную зеркальную дверцу шкафа, единственную мало-мальски ценную вещь в доме. Зеркало отражало нерешительно переминавшуюся с ноги на ногу полноватую девушку девятнадцати лет от роду, с мягким круглым лицом, небольшими серыми глазами, трогательно вздернутым носиком и пышным хвостом пшеничных волос. Ничего особенного в ее лице не было, кроме приятной простоты и очаровательной улыбки, но Вика и этого не замечала. Она видела только пухлую талию, тяжелые бедра и толстенькие икры коротких крепких ног. Еще взгляд омрачал неудачный изгиб плохо завившейся челки, слишком полные губы и здоровенный багровый прыщ на лбу, словно нарочно вскочивший не раньше, не позже, а именно к празднику. На самом деле прыщ сначала был крохотной розовой точкой, под мощным натиском Вики превратившейся в вулкан, но в этом она даже себе признаваться отказывалась, списывая все на судьбу, обошедшую ее своим вниманием по всем параметрам. Хорошо она выглядела только на пляже, где стройные и гибкие однокурсницы и подружки, так замечательно смотревшиеся в модных шмотках на улицах города, терялись на фоне аппетитной Вики, притягивавшей взгляды кавалеров четвертым номером бюста. Во всяком случае, ей очень хотелось думать, что хотя бы там она выглядит на все сто, иначе жизнь вообще теряла всякий смысл. Вика была слишком скромной, слишком тихой, почти незаметной, поэтому подруги обожали брать ее с собой на всякие мероприятия, чтобы посверкать на ее фоне, демонстрируя ухажерам свое отточенное чувство юмора, плавные изгибы тонких тел и вообще сугубо женскую привлекательность, так замечательно оттеняемую пухлощекой Викой, похожей на молчаливую матрешку. Она не была глупой, просто почему-то начинала стесняться в присутствии молодых людей, боясь привлечь к себе внимание.
– Эх, Вичка, – сказала ей как-то в порыве откровенности Марина Бульбенко, первая красавица курса. – Я бы с удовольствием поменяла свои ноги на твою грудь. Жаль, что меня никто не спрашивает, чего мне не хватает для счастья.
Вика тогда с интересом посмотрела на изумительной длины и формы Маринкины ноги и подумала, что тоже с удовольствием поменялась бы. Особенно ей нравились ультракороткие юбки, при помощи которых Маринка не только ничего не прикрывала, а, наоборот, беззастенчиво демонстрировала, при каждом удобном случае садясь на подоконники, скамейки и столы. По институту ходил анекдот про очкастого аспиранта с кафедры литературоведения, который, идя мимо взгромоздившейся на подоконник Маринки и пытаясь разглядеть своими близорукими глазенками цвет ее нижнего белья, упал на лестнице и сломал себе руку. Над аспирантом долго смеялись, а вот к Маринке резко возрос интерес.
– Вот что значит качественный PR, – хохотала Бульбенко и строила глазки всем проходящим мужчинам, независимо от их возраста и финансового положения.
– Слушай, они за тобой и так, как оводы за коровой, стаями носятся, зачем ты их лишний раз провоцируешь? – с тоскливой завистью поинтересовалась Вика.
– Может, у меня комплексы, – хихикала Маринка, сверкая гладкими коленками. Судя по поведению, она очень смутно представляла себе значение слова «комплексы», хотя дурой, безусловно, не была.
– Ты меня слушай, – поучала она Вику, нравившуюся ей своей неконфликтностью. – Себя надо ценить. Сначала найди в себе плюс, а потом гордись им и тряси направо и налево. Вот у мужиков плюс всего один, а сколько понтов – страшное дело!
– У меня нет плюсов, – жалобно напрашивалась на комплимент Вика, со вздохом оглядывая Маринку, у которой этих самых плюсов было в избытке.
И Бульбенко великодушно утешала ее:
– Мало, но есть. Правый и левый. С такими плюсами можно брать города. У тебя ошибочное отношение к жизни и к мужикам. Когда ты приходишь в магазин за колбасой, ты же не хватаешь первую попавшуюся палку… Ну хорошо, хорошо, застенчивая ты наша, – гоготала она, глядя на стремительно заливающуюся краской Вику, страшно стеснявшуюся подобных тем, – за хлебом! Ты приходишь за хлебом. Так вот ты же не хватаешь первый попавшийся батон, а проверяешь их на мягкость. В жизни то же самое. Брать надо самый твердый!
– Мягкий, – опрометчиво поправила ее Вика.
– О! – закатила красиво подведенные глаза Маринка. – Ты неисправима. У меня такое чувство, что, даже учитывая современное изобилие товаров, ты явно останешься без хлеба вообще!
– Я хлеб не ем, – гордо сказала периодически садившаяся на непродолжительную диету Вика.
– Я вижу, – насмешливо кивнула Бульбенко, не уточняя, какой именно хлеб она имела в виду в данном случае. Ее улыбка была одинаково обидной при любом раскладе.
Красивой и стильной Маринке нравилось заботиться о Вике и, как она говорила, выводить ее в люди. Бульбенко была уверена, что без нее Вика зачахнет в пыльном углу одинокой и злобной бабкой. Вика с радостью принимала эту помощь, надеясь избавиться от позорной в наше время девственности.
Но это оказалось не так просто.
Начали они с совместных прогулок по центру города. Стоял душный июнь, позволявший оголить все, что только можно.
– Не вздумай надеть лифчик, – сурово предупредила Вику Марина. – Иначе ничего не будет видно!
– Ты что! – перепугалась выгуливаемая. – Если я его не надену, то видно будет все и даже больше!
– А что, тебе есть еще что показать? – сурово пригвоздила ее Маринка, выворачивая наизнанку правду жизни.
В результате Вика пошла в лифчике, но, сделав уступку неизвестно кому, надела кофточку с огромным декольте. Когда-то это была обычная футболка с большим вырезом, но пара стирок превратила некачественную вещь в нечто запредельное по цветовой гамме и растянутости отверстий.
– Да уж, – трагически констатировала ожидавшая ее у эскалатора метро Маринка, вокруг которой уже нарезали круги разнокалиберные мужички, словно акулы вокруг наживки. – Полный отстой. Жаль, что тебе из моего ничего не подходит.
Хорошее настроение моментально покинуло «отстойную» модницу, и она сдулась, как проколотый шарик.
Заметив, что гулянье под угрозой срыва, Маринка компенсировала свое сообщение небольшим дополнением:
– Зато бюст у тебя то, что надо, совхозные буренки от зависти сдохли бы. Неси его, как знамя революции: гордо и с достоинством.
Вика слегка приободрилась.
– Смотри, чего у меня, – Маринка гордо выпятила впалый живот. На пупке болтался маленький колокольчик.
– Кошмар какой, это же больно, наверное, – с искренним состраданием вырвалось у Вики.
– Красота требует жертв, – любуясь позвякивающей безделушкой, прошептала Марина.
