Гладь медленной реки под мостом Пон-де-ла-Конкорд походила на стоптанный, вытертый серый линолеум. Был октябрь, и власти в очередной раз устроили облаву на контрабандистов – внезапно установили контрольный пункт на дальнем конце моста, блокировав все движение до Правого берега.
– Я до сих пор не понял одного, – заявил Кюстин. – Мы музыканты, временами подрабатывающие сыском, или детективы, подрабатывающие музыкой?
– А ты как предпочитаешь? – отозвался Флойд, глядя в зеркало заднего обзора.
– Я предпочитаю занятие, не требующее сторонней подработки.
– До недавнего времени мы неплохо справлялись.
– До недавнего времени у нас было трио. А еще раньше – квартет. Может, дело в моей мнительности, но я замечаю тенденцию.
Флойд включил передачу, и «матис» продвинулся вместе с вереницей машин.
– Нам всего лишь нужно продержаться до ее возвращения.
– Она не вернется, – возразил Кюстин. – Она села в поезд и уехала навсегда. Ты еще держишь для нее сиденье впереди, но от этого ничего не изменится.
– Это ее сиденье.
– Она ушла. – Кюстин вздохнул. – В том-то и беда с поиском талантов. Найдешь, разглядишь – и рано или поздно его разглядит кто-нибудь еще.
Верзила-француз покопался в кармане пиджака:
– Ага, нашел. На, покажи доброму человеку.
Флойд взял пожелтевшие бумаги и положил рядом со своими на приборную панель. На контрольном пункте жандарм едва глянул на документы Флойда и вернул без единого слова. А взяв документы Кюстина, наклонился, чтобы рассмотреть как следует заднее сиденье «матиса» и сидевшего на нем.
– Месье, едете по делам?
– Хотелось бы, – ответил Кюстин спокойно.
– И что ваши слова должны значить?
– Что мы ищем работу, – ответил Флойд дружелюбно. – К сожалению, пока не нашли.
– Что за работа?
– Музыка. – Флойд указал назад. – Поэтому с нами музыкальные инструменты.
Жандарм ткнул стволом дешевого штампованного автомата в мягкий футляр контрабаса:
– В этом можно провезти кучу сигарет. Отгоните машину в зону досмотра.
Флойд, скрежетнув кулисой, включил передачу и повел старый «матис» туда, где жандармы обыскивали машины. Рядом с зоной досмотра стояла полосатая деревянная будка, в ней жандармы развлекались картами и дешевой порнографией. За парапетом, далеко внизу у реки, была небольшая пристань и участок набережной, усыпанный щебнем. У стены пустовало кресло, рядом – большой стол, дощатая панель на ко́злах, прикрытая тканью.
– Говори как можно меньше, – предупредил Флойд.
Жандарм с автоматом вернулся на свой пост, другой, из досматривающих, постучал по крыше:
– Доставайте. Кладите на стол.
Флойд с Кюстином вытащили через заднюю дверцу «матиса» футляр – не тяжелый, но громоздкий и неудобный. На нем накопилось столько царапин и вмятин, что пара лишних не меняла практически ничего.
– Хотите, чтобы я открыл? – осведомился Кюстин.
– Конечно, – сказал второй жандарм. – И выньте инструмент.
Кюстин выполнил распоряжение. Контрабас едва уместился рядом с футляром.
– Вот. Если думаете, что мы ухитрились поместить в футляр что-нибудь, кроме инструмента, – пожалуйста, смотрите.
– Я не про футляр думаю, – возразил жандарм, подзывая жестом коллегу, сидевшего на складном стуле рядом с будкой.
Тот – наверное, инспектор – отложил газету и взял деревянный ящик с инструментами.
– Я этих двоих подметил, – сказал жандарм. – Снуют через реку туда-сюда, будто мода такая. Тут уж задумаешься.
Инспектор глянул на Кюстина, прищурившись:
– А этого я знаю. Ты ж полицейским был, правда? Большой шишкой в штаб-квартире.
– Решил сменить карьеру. Иногда это полезно.
Флойд вынул свежую зубочистку из кармана рубашки, сунул в рот и надкусил. Острый конец впился в десну, брызнула кровь.
– Изрядное падение – от полицейского высшего разряда до лабуха, – упорствовал инспектор, поставив свой ящик наземь.
– Вам виднее, – согласился Кюстин.
Инспектор взял контрабас, потряс, изобразив глубокую сосредоточенность, затем положил на стол.
– Вроде ничего не дребезжит, – заметил он глубокомысленно, потянувшись за инструментами. – Однако контрабанду можно приклеить накрепко. Придется разобрать.
Кюстин со свистом втянул воздух и положил руки на контрабас:
– Нельзя разбирать! Это же музыкальный инструмент. Он не разбирается!
– Как подсказывает мой опыт, все разбирается, – хмыкнул инспектор.
– Полегче! – предупредил Флойд напарника. – В конце концов, это всего лишь кусок дерева.
– Ты друга послушай, – посоветовал жандарм. – Он дело говорит, хоть и американец.
– Пожалуйста, уберите руки с инструмента, – попросил инспектор.
Кюстин руки убирать не хотел, и Флойд его за это не винил. Контрабас был самой большой ценностью из всего, чем владел Флойд, включая «матис-эмикятр». Если не подвернется заказ на частный сыск, то контрабас – единственное, что отделяет нынешнее прозябание от банкротства.
– Отпусти! – одними губами сказал Флойд. – Оно того не стоит.
Инспектор с Кюстином потянули инструмент в разные стороны. Привлеченный их возней, остановивший машину автоматчик покинул пост и направился к вцепившимся в контрабас. А тот уже дергали изо всех сил, тянули и трясли.
Жандарм сдвинул предохранитель. Борьба за контрабас ужесточилась. Флойд подумал с ужасом, что инструмент сейчас не выдержит и лопнет. Но инспектор победил. Он вырвал из рук Кюстина инструмент и плавным движением перебросил через стол и низкую каменную стенку. Время будто замерзло. Флойду показалось, прошла вечность до того, как раздался тошнотворный хруст – контрабас ударился о брусчатку. Кюстин бессильно рухнул в кресло.
Флойд выплюнул зубочистку и раздавил каблуком, точно окурок. Затем подошел к парапету и глянул вниз, оценивая повреждения. До причала пара десятков метров. Гриф контрабаса раскололся надвое, корпус расщепился на тысячи зазубренных кусков, торчащих во все стороны.
Справа тяжело затопали. Флойд обернулся – второй жандарм торопился вниз, к причалу, по вделанной в стену лестнице. Слева застонали – это Кюстин посмотрел за парапет. Выглядел парень совершенно ошарашенным и раздавленным.
– Нет! Господи, нет!..
– Что случилось, то случилось, – сказал ему Флойд. – И чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше.
– Да ты же историю уничтожил! – заорал Кюстин на инспектора. – Это контрабас самого Содье! К этой деке прикасался Джанго Рейнхардт!
Флойд закрыл ладонью рот друга.
– Он просто переволновался. Вы уж простите моего друга. У него личные проблемы, трудно ему нынче. Он просит прощения у вас. Искренне. За свое поведение. Андре, ты ведь просишь прощения?
