Краснотайгинск.
Год метеоритного дождя
Сзади полыхнуло. Грохнул взрыв, и затрещала автоматная очередь. Затем полыхнуло еще раз, три одиночных выстрела, и все стихло. Мы с Мариной и Вадимом замерли и переглянулись. Несмотря на сумерки, бледность девушки была хорошо заметна. Я положил руку ей на локоть:
– Он жив, Марина, Даже не сомневайся. Миху так легко не убить!
Она только благодарно кивнула мне за попытку подбодрить, но не произнесла ни слова, напряженно вглядываясь в темноту коридора.
– Давайте уже двигаться, ребята! – предложил явно дергающийся Вадим. – Если Миха жив, он нас догонит, а если нет…
Я едва успел схватить Марину, готовую уже кинуться на Вадима с кулаками.
– Ах ты гад трусливый! – буквально выплюнула она. – Бросить его хочешь, да?! А если он там раненый лежит?!
Я постарался урезонить ее:
– Марина, успокойся! Сейчас схожу проверю. Только сделайте одолжение, не поубивайте друг друга, пока меня не будет!
Но в этот самый момент из черной пасти коридора вывалилась человеческая фигура. Грязная, закопченная и прихрамывающая. Узнать в ней Михаила Стрельцова было затруднительно, но Марина справилась с этой задачей раньше других и кинулась к нему:
– Миша, ты как? Ранен?
– Да нет, так, всего по мелочи – ушибы и ожоги. Жить буду. Но нам пора валить.
С этим никто спорить не стал, только я уже на ходу поинтересовался:
– Что там?
– Истребители.
– Много?
– Нам хватит, – хмуро усмехнулся он.
– А полыхало что? – спросил Вадим.
– С ними был один Измененный. Пирокинетик.
– Был?
– Надеюсь, что да. Кажется, последним выстрелом я его достал. Но гарантировать, что он сдох, не могу. Я поставил там растяжку, и если они полезут…
Договорить он не успел. Сзади грохнул взрыв, пол задрожал, а с потолка на нас посыпалась штукатурка.
– Ты обвалил коридор? – догадался Вадим.
– Ну да. Теперь по крайней мере с той стороны можно не опасаться погони.
– А мы как выбираться будем? – поинтересовался я.
На этот вопрос, как выяснилось, имелся ответ у Вадима.
– Идите за мной! Если я все правильно запомнил, из этих туннелей есть еще два выхода.
– Твое «если» очень вдохновляет, – для порядка проворчала Марина, понимая, однако, что все равно альтернативных вариантов нет.
Дальше мы следовали за Вадимом молча. Я всегда удивлялся его чутью и умению ориентироваться на незнакомой местности, будь то открытый воздух или помещение, словно у него внутри был встроенный компас вместе с навигатором. На самом деле план эвакуации видели мы все, но меня сейчас, после всех наших злоключений, под дулом автомата не заставить вспомнить, что там было. А Вадим, похоже, запомнил. Дважды мы останавливались на развилках. В первом случае для выбора направления нашему «Сусанину» хватило нескольких секунд, а во втором он думал почти полминуты, после чего решительно свернул в самый правый из трех коридоров.
Пройдя по коридору с десяток шагов, Вадим вдруг замер.
– Что такое? – на всякий случай тихо спросил я.
Шума чьих-то шагов или других подобных звуков слышно не было, и даже мое чутье на опасность, обострившееся за последнюю неделю невероятно, в данном случае молчало.
– Это ответвление. – Он кивнул на развилку впереди. – Его тут не должно быть, я точно помню.
– Ты уверен? – нахмурился Стрельцов. – Ты же на схему секунд двадцать смотрел, не больше.
– Мне этого достаточно! – огрызнулся Вадим. – Поперечного коридора на ней не было.
– Это Он, – ахнула Марина.
– Кто? – спросил я.
– Обломок. Его шутки.
– В каком смысле?
– Это уже не просто здание. Это Объект. Проклятый Обломок переделывает его под себя.
– Черт, Марина, ты хоть сама-то слышишь, как это звучит?! Как полный бред!
– Не больший бред, чем вчерашние обыватели, сегодня извергающие огонь или отрастившие себе когти и научившиеся плеваться ядом, – парировала она.
– Это не одно и то же! – уперся я. – Можно еще понять и принять это долбаное излучение, мутации, изменения сознания, но такие фокусы с пространством…
– А у нас сейчас военным-контрактникам лекции по аномальным явлениям, космическим телам и физике пространства читают? – с сарказмом спросила она. – Уж больно ты авторитетно обо всем рассуждаешь! Кто тут ученый, в конце концов?!
– Ты вирусолог.
– Не только. У меня широкая специализация. И вирусология – только одно из направлений. Обломок превратил этот несчастный город в территорию, враждебную людям. Кто может сказать, где лежит предел его возможностей?
– Ты еще скажи, что этот метеорит разумный!
– Не исключено, кстати.
После этих слов я только глаза закатил. Марину это, похоже, вывело из себя, и она уже готова была вспылить, когда вмешался Стрельцов:
– Так, все, прекратили научный диспут! Вы не забыли, что через пять часов от Краснотайгинска только пепел радиоактивный останется?! Нам выбираться отсюда надо поскорее, а не докапываться до причин происходящего! – Он повернулся к Вадиму. – Ну что, рискнем пойти дальше?
Тот пожал плечами.
– Я понятия не имею, что там. Если справедлива версия Марины, здание меняется, и, вполне возможно, схема уже неактуальна.
– Зашибись! – мрачно резюмировал Михаил. – Но это худший вариант, и, если исходить из него, проще лечь тут у стенки и тихо ждать смерти. Не знаю, как вам, а мне такое не подходит. Даже если здание меняется, сомневаюсь, что оно успело измениться до неузнаваемости. Надеюсь, что нужные нам коридоры еще сохранились. Предлагаю двигаться прямо, игнорируя «левое» ответвление.
– Я – за! – первым отреагировал я.
Вадим Низовцев снова пожал плечами (похоже, этот жест стал для него уже почти привычкой):
– Все остальные варианты заметно хуже. Так что согласен.
Марина колебалась дольше всех. Причем у меня даже сложилось ощущение, что думает она не столько о вариантах отхода, сколько о том, что Обломок близко, но до него не добраться. Инстинкт самосохранения боролся с научным любопытством. Впрочем, она не могла не понимать, что варианта «остаться» просто нет, и даже если она примет такое решение, ее просто скрутят и унесут на руках. Поэтому Марина только вздохнула и произнесла:
