Сентябрьский денек разгулявшегося бабьего лета изо всех сил пыжился уже под вечер удержать нежаркое солнце на небосклоне, но оно, разливаясь в вышине необыкновенным золотисто-пурпурным покрывалом, обещало на завтра ветреное утро.
Пассажиры белоснежного круизного красавца – теплохода явно перевешивали левый край, толпясь на всех палубах, чтобы увидеть надвигающуюся панораму гигантского железнодорожного моста через Волгу.
А город уже строился на высоченных кручах обрывистого берега, являя собой полную анархическую изнанку окраин: неразбериху жилищных построек, крупных промышленных предприятий, массивных железобетонных конструкций, мелькающих машин на обрывках автострад, новых высоток.
Волны пенились за кормой, притягивая взгляды изумрудной чернотой сопротивляющейся многометровой толщи воды рукотворного водохранилища, которую с неким напрягом преодолевал теплоход.
Правый же берег разбегался и прятался в зелени огромных деревьев и кустарников, разросшихся на многочисленных островах, которые караулили одинокие моторные лодки заядлых рыбаков.
А впереди уже явно высвечивалось кружево второго гигантского автомобильного моста, связавшего города Саратов и Энгельс
И в этой оживленной, разбавленной суматохе радостного ожидания встречи с родным городом после недельного отсутствия за время круиза до Астрахани и Волгограда раздавшийся внезапно крик: «Человек за бортом!» – был настолько чужим и нереальным, что многие пассажиры лишь в недоумении повертели головами, стараясь понять, кому в голову пришла такая несуразная шутка.
Громада теплохода, подчиняясь немедленной команде капитана, еще несколько минут по инерции поборолась со встречным течением, а потом уступила, остановившись посередине безбрежного простора могучей реки.
В воду полетели спасательные круги. Трое мужчин, не раздеваясь, «бомбочкой» рванулись с нижней палубы вслед уплывающему вниз по течению яркому пятну красной курточки упавшей за борт женщины. Какая-то перекрашенная блондинка преклонного возраста так истошно закричала: «Утонула!», что все сразу очнулись от невольного оцепенения, загалдели, суматошно начали перемещаться вдоль бортов, что-то спрашивая друг у друга, чтобы только освободиться от невольного ужаса случившегося.
Команда теплохода сработала слаженно. Потерпевшую с помощью лебедки подняли на борт. Она от испуга успела нахлебаться воды, но ее быстренько привели в чувство, вежливо потеснив самых любопытных с кормы.
Молодая женщина лежала на узкой односпальной кровати в свободной каюте медпункта, закрыв глаза. Сумочка с ее документами утонула. Судовой доктор, миловидная шатенка с роскошным маникюром, в бежевом стильном платье под коротеньким халатиком терпеливо дожидалась, когда ее невольная пациентка, наконец-то, заговорит, но та упорно молчала.
Помощник капитана успел составить примерную картину происшествия со слов очевидцев: когда большая часть пассажиров любовалась наплывающими картинами вознесшихся многоэтажек, привычным видом благоустроенной набережной, знакомыми кварталами улицы Чернышевского, вдруг эта молодая женщина, придвинув кресло к самому борту, взобралась на него и решительно прыгнула в воду, стараясь не попасть под винт. От кого она хотела убежать? Что так ее напугало уже в самом конце путешествия? Или это была попытка самоубийства? Что и кому она хотела доказать своим отчаянным поступком?
Когда женщину привели в чувство, первыми ее словами были:
«Только бы дожить до рассвета!»