Записано в тюрьме строгого режима Сент-Квентин по просьбе дорогой подруги Сибил Роджерс, разделившей со мной все тяготы заключения, и единственного человека, который будет сожалеть о моей смерти.
Для помещенного в одиночную камеру арестанта радостными бывают только те минуты, когда отворяется тяжелая железная дверь с нарисованным на ней красной краской номером и охранник, всегда настороженный, приказывает идти на прогулку.
Номер моей камеры – семьсот шесть. Тесное помещение, где едва есть место для кровати и, огороженного низенькой стенкой, санузла, унитаза с раковиной. Здесь я провожу почти весь день, но ровно в двенадцать наступает долгожданный час. Перемена обстановки вносит немного разнообразия в мои монотонные будни. Иногда вместе со свежим воздухом возвращается надежда, но чувство это кратковременно, как жизнь бабочки – однодневки. Спасти меня, Викторию Ли Вонг, заключенную тюрьмы Сент-Квентин и приговоренную судом высшей инстанции к смертной казни без права обжаловать вердикт, может только чудо. Чудес же, простите за банальность, не случается ни с кем и никогда. Так уж устроен мир, где нам приходится иметь дело с последствиями собственных поступков, иногда фатальными.
В маленьком, огороженном бетонными стенами дворике, нас собирается шестеро. В одинаковых серых комбинезонах мы похожи на близнецов или сестёр погодок. Делать нам решительно нечего, кроме как изучать установленную ровно посередине цементную клумбу, на которой летом вырастают измученные отсутствием солнца блеклые и худосочные фиалки.
Оказавшись в моем положении человек настойчиво ищет живого общения, чтобы хоть как-то скрасить вынужденное одиночество. Мой скрытный, часто язвительный нрав, позволил мне сойтись ближе только с одной из моих шести компаньонок, Сибил Роджерс. Ей и передаю мои записки.
* * *
Интернат для сирот не лучшее начало жизненного пути, но строгий режим, установленный там, приучил меня к порядку и организованности. Воспитатели ежедневно вдалбливали в наши головы идею, что все последующие события в жизни человека закономерно вытекают из предыдущих. Каждый, как бы ни были тяжелы его житейские обстоятельства, несет полную ответственность за последствия своих поступков, и мы обязаны много трудиться, чтобы судьба, обделившая нас с самого начала, наконец, проявила свою благосклонность.
Мои дни долгое время проходили по неизменному регламенту: не было в них ровным счетом ничего интересного, и не случалось у меня никогда, как это бывает с другими, судьбоносных встреч или событий, способных переменить всю жизнь.
С наступлением совершеннолетия меня ожидала одинокая жизнь в маленькой съёмной квартире на окраине мегаполиса. В квартирке водились тараканы. Я, брезгливая по натуре, скоро научилась равнодушно давить отвратительных рыжих тварей. Немногочисленные старожилы поговаривали, что в разное время случалось тут и нашествие клопов, крыс, а также и прочих неприятных гостей. Стены облупились. Прорехи на них обнажали старые обои. Под драным, истертым до дыр, линолеумом жалобно скрипели половицы. На окнах висели дешёвые, всегда очень пыльные, жёлтые шторы. Хозяин запрещал снимать их для стирки. Бог знает, чего он боялся, но терять дешёвое жилье мне не хотелось. Я легко вышла из положения, время от времени заимствуя у соседа моющий пылесос. Такая процедура временно заменяла стирку.
В общем, – это была скупая на уют дыра с бедной меблировкой, но я никогда не забуду свою каморку, мой первый настоящий дом.
* * *
Студенческие годы дались мне нелегко. Зато первое время, после окончания учебы, было полно очарования и надежд. Окончив университет, я была принята на работу в службу безопасности солидной компании Бартерс amp; Бартерс, торгующей ювелирными изделиями. С моими знаниями в области электроники и цифровых технологий, а так же вполне сносной физической подготовкой (с детства я увлекалась боевым искусством таэкван-до) пройти строгий конкурс не составило труда. Получив доходную должность, я вырвалась, наконец, из нищеты и переехала в новое, более презентабельное жилище. Удивительно, оно было немногим лучше предыдущего, но в более спокойном районе и казалось мне почти дворцом.
Жизнь скоро вошла в привычную колею. Очарование и надежды поблекли, как старые поздравительные открытки. Рутина начала тяготить, словно опостылевший любовник, а необходимость зарабатывать деньги убивала большую часть такого дорогого времени.
На этом, пожалуй, закончим с коротким вступлением и перейдем непосредственно к описанию тех событий, что привели меня в тюрьму Сен-Квентин.
* * *
2хх0 год.
Работала я совсем «непыльно». В одном из магазинов, принадлежавших ювелирному дому «Бартерс amp; Бартерс». С виду непримечательная лавка со скромной витриной и солидной вывеской. Располагался магазин на Каттон-стрит в единственном здании на три этажа. Первый занимал магазин, два остальных сдавались под небольшие бюро различных фирм.
Каттон-стрит – тихая улочка, где почти нет пешеходов. Вид у магазина был такой неказистый, что случайный прохожий никогда бы не подумал зайти внутрь. Золотые буквы на вывеске поистерлись, но её так и не собрались обновить. Витрину украшали рекламные плакаты Бартерс в старомодных позолоченных рамках на фоне истершегося темно-синего бархата. Три облицованные гранитом ступеньки вели к зеленой двери с потускневшей от времени латунной ручкой, рядом с которой, прямо на стекле, как это бывает почти в каждом магазине, красовались выцветшие и истрепавшиеся по краям рекламные наклейки.
Самое интересное начиналось за этой дверью. Как только посетитель решался переступить заветный порожек, его глазам открывалось удивительное зрелище. В глубине плохо освещенной залы, умело подсвеченные, искрились и переливались драгоценные камни, таинственно мерцало золото. Интерьер был скромно отделан мореным дубом, софиты умело замаскированы, стеклянные витрины безупречно чисты. Здесь трудились настоящие мастера своего дела, приветливые и компетентные. Ничто не отвлекало внимания будущего счастливого покупателя от восхитительных драгоценностей Бартерс.
Дальше, в глубине зала, за неприметной дверью, находился вход в святая святых магазина – служебные помещения, которые по площади в три раза превосходили размеры торгового зала. Там, втайне от посторонних глаз, глубоко под землей, было оборудовано хранилище. Неприступное, надежное, хорошо охраняемое, оно занимало большую часть подсобного пространства. Сейфы, оборудованные сложными замками, скрывали самые дорогие активы ювелирной компании: украшения, драгоценные камни, слитки золота и серебра.
* * *
Центральный офис Бартерс amp; Бартерс располагался на Майн-плаза 60, что в самом центре города. Это было пятиэтажное здание в стиле модерн со скромной латунной вывеской, попасть внутрь которого можно было только по пропускам. Напротив раскинулся уютный сквер. Под старыми раскидистыми каштанами вдоль пешеходных аллей на небольшом расстоянии друг от друга располагались деревянные лавочки. В центре бил фонтан. Упругие прохладные струи образовывали над круглым бассейном нечто вроде шатра.
