Сейчас, когда я закончил эту книгу, я смотрю назад и всё ещё не могу поверить, что описанное на этих страницах произошло со мной всего несколько месяцев назад. Возможно, это потому, что произошедшие события никак не вписываются в сложившуюся за всю мою жизнь картину мира.
После бегства из России, как только я оказался в своём новом пристанище, я принялся делать записи, десятки раз вспоминая одни и те же события, боясь того, что со временем от меня начнут ускользать важные детали того, что произошло на болотах Тверской области в те предновогодние дни.
Должен сказать, что моё беспокойство появилось не на пустом месте, поскольку спустя всего неделю с момента, как я покинул Россию, некоторые, казавшиеся мне незабываемыми, события уже утратили былую яркость. Но хуже того, я стал пытаться объяснить всё произошедшее в рамках обычной логики. И это приводило к тому, что ум старался выкинуть всё, что не входило в картину привычного мне мира, за его пределы, и оказавшись там, в тени моего внимания, удивительные события начинали растворяться и исчезать.
Сделанные в те дни записи начинали мне казаться не моими, я не мог поверить в написанное. Но я знал, что записи мои, и что делал я их, полностью отдавая себе отчёт в том, что делаю. А новые записи по воспоминаниям давались мне всё сложнее с каждым днём.
В какой-то момент, спустя месяц или чуть больше после начала работы над книгой, тут, в Аргентине, я практически отчаялся собрать весь материал в одну историю, которую я мог бы рассказать другим. Историю, которую смог бы понять и ощутить любой человек, который увидел в себе потребность поиска того, что находится за пределами нашей повседневной жизни. Но я не отчаялся и не бросил попыток, за что был вознаграждён. Один человек, посланный самим провидением или Духом, пришёл мне на помощь. Моим благодетелем оказался наш садовник по имени Хулиан.
Он видел, как на протяжении нескольких недель каждое утро я выходил во внутренний двор и усевшись за небольшой столик в углу за пышным кустом, куда не добирались солнечные лучи, исписывал стопки листов, то и дело что-то черкая или разрывая бумагу. Если Хулиан оказывался рядом, когда я сминал и отправлял в корзину очередной испорченный лист, он шумно выдыхал воздух сквозь зубы и ободряюще подмигивал мне. Я кивал в ответ и возвращался к работе.
Как-то раз утром я проснулся в мрачном настроении, но всё же заставил себя сесть за записи. Работа шла ужасающе плохо, и я то и дело вздыхал и нервно зачёркивал написанные абзацы. В какой-то момент, видимо, утомившись смотреть на мои страдания, Хулиан, копающийся в клумбе рядом со столом, подошёл ко мне и стал что-то бодро объяснять на испанском языке, который я практически не понимал. Я напомнил это Хулиану, используя те немногие слова, что знал, добавляя язык жестов. Но тот не унимался. Тогда я крикнул в распахнутую дверь дома и позвал Сантьяго. Его приставили ко мне с первого дня моего прибытия в Буэнос-Айрес, как переводчика и охранника по совместительству. При помощи Сантьяго мне удалось поговорить с садовником, который смог заинтересовать меня одной практикой, которой его научил перуанский шаман. Она касалась способа вспоминать события и людей.
В дальнейшем нам пришлось общаться с помощью словарика и языка жестов, поскольку Хулиан пояснил, что дело это интимное, и передать своё знание он может только одному человеку.
Не буду вдаваться в детали той практики припоминания, которой обучил меня Хулиан, но она сработала. Уже через неделю я освоил её. Это стало для меня настоящим откровением и облегчением одновременно. Я понял, что всё, что мне нужно – это правильная настройка, а не потуги ума, пытающегося строить логические цепочки и попутно сваливающегося в бесплодное самокопание. Как я выяснил немного позже, всё то же самое относится и к написанию книги. Главное – это создать Настройку, а не очередную жвачку для ума. Общение с аргентинским садовником помогло мне сделать ещё немало открытий, но об этом я расскажу когда-нибудь позже. А сейчас я могу отправить свою повесть редактору и посмотреть, что из этого выйдет. Возможно, когда-нибудь, когда пройдёт достаточно времени, чтобы обезопасить людей, связанных с данной историей, эта книга увидит свет и поможет кому-то начать свой поиск того, что скрыто за рамками повседневного мира.
20.12
Я нахожусь в каком-то огромном и пустом доме. Всё в доме исполинских размеров. Гигантские лестницы и мебель будто созданы для людей в два раза больше обычных. Такими же нереально большими были и все остальные предметы и вещи, благо что все двери в доме были открыты, и мне не приходилось тянуться к дверным ручкам размером по две мои ладони, чтобы открыть их. Поэтому я долго блуждаю по соединённым между собой залам и комнатам в поисках хоть кого-то. Но сколько бы я не ходил по бесконечному числу помещений, я никого не нахожу. Дом пуст, и я ощущаю себя потерянным и забытым. Но хуже всего то, что я не могу найти выход из дома, сколько не ищу его. Я просыпался, испытывая пугающее опустошение, и больше не мог заснуть.
Практически каждый день мне снился этот сон. Вот и ночью перед поездкой, только заснув, я тут же оказался в одном из залов этого пустого дома и долго искал выход или хоть кого-то живого внутри дома, но всё было тщетно.
Проснувшись задолго до рассвета, я не стал пытаться заснуть снова, а принялся упаковывать вещи. Днём меня ожидал обед в одном из любимых ресторанов в центре Москвы с бывшим компаньоном и другом. Он должен был передать мне оставшуюся часть денег за наш некогда совместно созданный бизнес по поставке автозапчастей и дополнительного оборудования для автомобилей. По правде сказать, создавал и вёл бизнес компаньон, а я просто дал ему на это денег, которые не слишком сложно доставались мне на управляющей должности в крупной фирме моего дяди. Вложение окупилось в первый же год. Друг постоянно слал мне отчёты и посвящал в планы дальнейшего развития, но я никогда не вникал в то, чем он занимается. Да и зачем, когда дивиденды росли исправно.
Покончив со сборами, я спустился на лифте в подземный паркинг и накрыл чехлом небольшой Мерседес перламутрового цвета, купленный пару лет назад в автосалоне недалеко от дома. На одометре машины было чуть больше пяти тысяч километров. Половину пробега я накрутил в первую же неделю после покупки, навестив подругу в Ростове-на-Дону, а в прошедшем сезоне выезжал на нём всего лишь дважды. Последний год меня было не оттащить от моего большого чёрного пикапа, который из-за своих габаритов, к сожалению, не мог въехать на паркинг.
Вернувшись в квартиру, я налил себе кофе и сел в любимое кресло, чтобы через панорамное окно полюбоваться просыпающимся городом. Раньше этот вид завораживал меня, но почему-то теперь, глядя на ленты дорожных огней и светящиеся окошки домов, я испытывал только тоску и одиночество. В памяти пронеслись картинки вечеринок возле этих огромных окон с видом на город. Множеству людей, в том числе и мне, было весело и радостно здесь, но сейчас всё это казалось пустым и бесцельным. Несколько часов радости заканчивались похмельем и не оставляли после себя ничего, что стоило бы сохранить в памяти.
