Всадники погоняли коней насколько это было возможно.
Гнали в Углич по государеву делу особого характера. Еще вчера на всем пути следования были извещены ямщики о важных людях, коим немедленно должны были предоставляться самые свежие, готовые к гоньбе лошади. До тех пор, пока не минуют очередной стан государевы люди, лошадей никому давать было не велено за исключением наличия большого числа таковых в запасе.
Василий Иванович Шуйский обдумывал поставленную перед ним задачу. Ранним утром он был отряжен боярами для проведения сыска касательно смерти царевича Димитрия, последнего сына Иоанна IV Васильевича, в недавнем прошлом государя земель российских.
Ехать решили без подвод, дабы и скорость передвижения увеличить, и экономить время при смене коней. Помимо непосредственно основных четверых верховых в Углич отправились еще восемь стрельцов, которые должны были при необходимости охранять государевых людей от нападения.
Шуйский велел гнать до Ростова Великого, останавливаясь только при ямских станах для смены коней. Именно потому и выбрали путь через Ростов, а не напрямки от Переяславля на Углич: по прямой дороге не было ямских станов и это могло удлинить время следования до места назначения.
Хоть и был на улице май 1591 года, а дорога была относительно неплоха. Хоть она окончательно еще не высохла, а местами была грязь да в низинах болотная жижа, это не сильно мешало верховым. Еще в позапрошлом году государь обязал дорогу эту содержать в состоянии, близком к идеальному. Если раньше первым путем сообщений из Москвы было направление на Великий Новгород, то теперь ситуация несколько изменилась. Основная торговля велась сейчас с Англией через Архангельск, куда путь лежал через Переяславль, Ростов Великий, Ярославль и Вологду, а помимо купцов с обозами, по сей дороге держали путь посланники царствующих особ. По причине большого числа священных мест на данном направлении дорога эта была в большом использовании и у самого государя, а также представителей высшего духовенства, которое было приближено к тогдашним правителям как никакое иное сословие.
Солнце уже поднялось высоко и перемещалось ближе к югу, когда только отъехали от ямского стана в Городке и миновали Троице-Сергиев монастырь. Медленно, медленно они двигались! Еще столько же верст до Переяславля, а потом столько же до Ростова – поспеть бы к ночи. Иначе придется ночевать на ходу, в пути. Но ничего не поделаешь – ослушаться наказа Шуйский не имел права, да и попробуй дать повод к сомнению – быстро состряпают донос.
Невеселые раздумья посещали голову Василия Ивановича. Сегодня пошли третьи сутки, как в Угличе не стало малолетнего отрока. Еще до полуночи его подняли, велели мчать к государю по причине получения срочных известий.
Не мог боярин понять, за что удостоился такой чести – расследовать столь темное дело, которое могло повлечь за собой непредсказуемые последствия для всех, в том числе и для него самого.
Почему именно его, Шуйского, поставили во главе обыскной группы? И главное – кто предложил отправить его в Углич? И почему никто из бояр не воспротивился этому? С Клешниным – ясно, этот с Годуновым с детских лет не разлей-вода. А почему на него свалилась такая участь? Еще совсем недавно возвернули из ссылки с Галича, вновь сделали боярином, а теперь – такое важное задание. Не затем ли и сняли опалу, что сначала запланировали лишить жизни угличского царевича, а по свершении душегубства отправить его на поиски виновных?
Годунов перед выездом имел с Шуйским беседу. Они стоили друг друга. Оба смотрели друг на друга хищными глазами, в которых у обоих иногда мелькали хитрые, насмешливые искорки; говорили при этом о серьезных вещах.
Они всегда вели закулисные игры между собой: один, будучи в приближении к государю, старался всеми способами удалить с арены ненужных ему соперников; другой, чей род постоянно испытывал то милость, то опалу правителей, делал попытки войти в доверие к царю Феодору и, если не потеснить Годунова, то хотя бы стать с ним вровень.
Годунов сказывал, что на месте будет ждать Тимурка Засецкий, голова московских стрельцов. Тот послан был в Углич сразу же по получении из удела вестей о случившемся, еще накануне. Но с какой целью? Гонец, примчавшийся из Углича, ничего о случившемся сам пояснить не мог; окромя своего имени он даже не указал имени того, кто его с грамотой обязал мчать во весь опор к царю-государю. Так, по крайней мере, поведал боярам Годунов. Содержание грамоты до бояр доведено не было, да и имени гонца, а равно и его посланника Бориска не обнародовал. Темнит он что-то, скрывает от людей случившееся. Если, конечно, сам правду знает.
