Кристина Стрельникова
ДУРАКИ и МУЗЫКАНТЫ
1 часть
Все персонажи произведения являются вымышленными, любое совпадение с реальными людьми – случайно.
Тедик
Он катил тележку с комбиком по улице и улыбался. Он всегда улыбался. Может, всем, а может, кому-то жизнерадостному внутри себя.
«Настроение у меня сегодня – птичье!» – просвистело в его голове.
«А вот и Человек-барабан!» – обрадовался он и бурно помахал Барабану.
Тот протумкал свое барабанное приветствие, одновременно притопывая ногой и подыгрывая на панфлейте.
Он знал, что всё будет хорошо, как всегда. Если, конечно, не придут Трубачи.
А пока Трубачей нет, он может расчехлить и поставить комбоусилитель.
На небе – тучи. Время – 17.40. Тучи – это не страшно. Он знал, что может их разогнать своим птичьим голосом.
Еще могли прийти полицейские. В последнее время они какие-то бешеные. Он все время боялся, что Кто-то придет и отругает его. Кто и за что? Он не знал. Его давно никто не ругал, кроме мамы.
Он терпеть не мог, когда его ругали. Он – уникален. Он дарит людям голос. Люди его любят. Надо же понимать, в конце концов. Не на Луне живем. Почему люди не понимают с первого взгляда? Приходится объяснять по сто раз.
Мама не понимает. Он – Артист! Но каждый раз, возвращаясь домой со своего концерта, он думал: «За что меня будет ругать мама?»
«Лишь бы не ругала, лишь бы не ругала», – шептал он то ли заклинания, то ли молитву, пока поднимался по ступенькам подъезда. Каждая ступенька была намолена его причитаниями. Иногда помогало…. Особенно, если мамы не оказывалось дома.
Человек-Барабан ещё играл. Впереди у него, кроме флейты – две гитары без корпусов, на боку – чехол с губными гармошками, за спиной-великанский барабан, над шляпой – барабан поменьше и тарелки. Ещё его называют Человек-оркестр.
Время – 17.50. Тедик расчехлил гитару. «Ямаха-сайлент-200», недавно купил. Это его третья гитара.
Кто-то залаял совсем рядом. Проходящая собака улыбнулась ему. Он сказал ей, что она – хорошая. Собакина хозяйка тоже ему улыбнулась и остановилась послушать его песни. «Конечно, меня здесь все знают и любят», – довольно кивнул он себе. – «Каждая собака!»
Он сам от души засмеялся. Надо же, как здорово пошутил!
17.55. Пора настраивать гитару. Его ждут поклонники, он же всем в группе сообщил, что концерт состоится в 18.00.
Ну и вот… нельзя же его ругать! Никто не должен: ни мама, ни старший брат. Априори! (Ему очень нравилось это слово). Он им так скажет: «Надо иметь свое уважение!» То есть, нет, так: «Надо проявлять к себе мое уважение!» То есть: «Надо… надо… Уф…» Запутался.
Межу прочим, он давно уже хорошо себя ведет, он же не маленький. Никто-никто: ни мама, ни брат, ни полицейские (неизвестно, кого он боялся больше) уже не должны на него кричать. От этого он расстраивается, как гитара. И в животе начинает крутить, как в миксере.
Время – 18.00. Тедик настроил гитару и попрощался с Человеком-Барабаном.
Он поерзал на комбике, устраиваясь поудобнее, и начал петь, глядя вслед уставшему тяжелому барабану, уснувшему на человеческой спине.
Его голос разносился по всей улице. К нему начали притягиваться люди. Они спешили и шуршали как жуки: и от метро, и с разных концов пешеходной линии. Это хорошо. Пусть подпевают и танцуют. Пусть поклоняются его таланту. Ему нравится радовать людей. Еще лучше, когда его снимают на камеру и фотографируют. Он привык, он же Артист. Только Артист не любит, когда подходят слишком близко, от этого ему становится тревожно. Будто сверху на него валится тяжелая душная шуба, шириной в пол-неба. И в ушах начинает гудеть, как в испорченном микрофоне.
Вдруг он резко поднял лицо к небу, не прерывая песни. Потом обернулся на часы на башенке здания Макдональдса. 18.10. Он широко улыбнулся во время песни. Мог еще шире, но как бы не заглотить всю тучу вместе со всем, что в ней есть. В туче наверняка полно микробов.
Ага! Ага! Тучи-то он все-таки разогнал! Своим голосом! Он ведь так и знал.
Он много что знал. Знал, что уникален и таким родился. Знал, что он – Артист. И что всё будет хорошо. Ну а как же иначе?
Он закончил петь, и люди восторженно зааплодировали.
Он – Тедик, ему 25 лет.
Лада
В середине мая она потеряла вкусовые ощущения. У нее появилось отвращение к еде. Курица воняла рыбой, картошка – вареным носком, сливочное масло – мертвым животным, рис – мышами, а чай – смектой. Соль казалась речными камнями, а хлебцы – хрустящими насекомыми в панцирях. От одного вида яйца ее просто воротило. На что ни посмотришь, все – ф-ф-у-у. Она ничем не болела. То ли вдруг случилось пищевое расстройство, то ли она просто потеряла вкус ко всему. Потеряла вкус к жизни?
В середине мая много чего случилось, но важно, что все – сразу. Она рассталась с Марвином. Марвин – ее парень, уже бывший. Красивый-умный-замечательный-заботливый. Не сказать, чтобы она любила его, нет… Но он так восхищался ею, дарил такие роскошные букеты, таким был рыцарем, ах-ах! Куда все подевалось? Балабол!
А еще ее не допустили к годовым экзаменам в колледже, она оказалась неаттестованной по трем предметам.
А еще ее родители решили подать на развод. А еще… что еще? Да разве этого мало? Все это сразу – локальный конец света.
Ах да, она же еще лишилась работы. У нее был неплохой заработок, в магазине «Подружка». Ей нравилось работать, но не только из-за того, что можно было набрать себе пробников косметики, быть в курсе новинок и брендов, не только из-за того, что можно было иметь деньги на собственные расходы. (Самостоятельные деньги = маленькая независимость!) Ей по-настоящему нравилось консультировать людей и подбирать им косметику. Лада почти не пользовалась декоративной косметикой, только «уходовой». Она заметила, что все больше мужчин и парней начинают ухаживать за собой. Ей нравилось вглядываться в лица, как в сырые скульптуры, в которых можно что-то долепить, подкорректировать и подправить. А еще она рассчитывала на закон об эмансипации. Если бы она юридически считалась самостоятельным работающим человеком, она бы могла отделиться от родителей (от обоих!) и жить одна.
Родители решили развестись. Вот какие молодцы! Не могли подождать, пока ей стукнет 18 и птичка вылетит из гнезда? Вот же не терпится! Ладно, Семья – отдельная долгая история…
– Лада, ты будешь есть? – мама нарезала красный перец кровавыми сочными полумесяцами.
Ладе казалось, будто ей отрезают пальцы, она даже посмотрела на свои руки.
Вот будет их потом искать, как гоголевский персонаж искал свой нос. Как его там? Коллежский асессор Ковалев.
– Нееее. Не могу, – скривилась Лада и схватилась за живот.
Лада достала мороженое из морозилки. Это единственное, что она пока могла есть.
