Скрипнув сталью, открылась тяжёлая, массивная дверь. Судорожно дёргая руками и ногами, я упёрся в спокойный взгляд медсестры, я спрашивал, зачем я здесь, что я тут делаю, а она попросила меня сесть и успокоиться, но это было невозможно. Глаза постоянно бегали в поисках лазейки для выхода. Медсестра что-то упорно заполняла и наконец-то закончила, а после этого передо мной предстала улыбчивая, худая девушка, с впавшими голубыми глазами и овальными чертами.
Она почувствовала, что я ужасно нервничаю, улыбка спала с ее лица, и она холодно произнесла: «Выкладываем все вещи и раздеваемся». Я оторопел: «Может, не надо, отпустите меня, я нормальный!».
Но она будто не слышала моих воплей и начала быстро и судорожно подбирать вещи. Оглядев меня с ног до головы, девушка сказала: «У нас нет такого размера одежды, берите, что подойдет!».
Меня охватила лёгкая судорога в ногах и руках, после чего я надел фланелевые штаны сине-белого цвета, расписанные тонкими, переходящими к толстым линиям в виде квадратов. Первая нога вошла в брючину, а вот со второй не получалось. Меня качнуло, и я стал прыгать на одной ноге, ища опору для второй. Девушка дала другие штаны, более широкие и с тем же рисунком. Они прикрывали низ колена, как бриджи. Рубаха вошла без проблем, но рукав её заканчивался на половине запястья. Было начало июля, стояло прохладное утро, солнце нехотя пробивалось сквозь решетку окна, падая своим светом на уставше-озабоченное лицо медсестры. Мельком взглянув на меня, она буркнула: «Сойдёт… таких высоких здесь ещё не было».
Всё скопленное негодование я вновь выплеснул на неё: «Отпустите меня, я нормальный!!!».
Мои вещи спрятали в какой – то ящик, и я остался в этой непонятной пижаме, тапках, с кружкой в руках, зубной пастой и щёткой. Мной овладела дикая паника. Я не представлял, что делать дальше, куда бежать…
Медсестра проводила меня до следующей, ещё более жуткой двери с глазком, напоминающим гигантский банковский сейф, из-за которой должен был выйти провожающий санитар. Сердце билось так сильно, что казалось, будто оно выпрыгнет под ноги. Санитар ещё не появился, в икрах ног появились импульсы размотавшейся нервной системы.
«Всё, приплыли», – думал я.
Отворился сейф и вышел санитар – худощавый, высокий мужик лет 45, смуглый, как постоянный клиент солярия. Волосы торчали в разные стороны, будто ругались друг с другом, на лице выделялись голубые глаза.
Я его сразу узнал – это был Леший, он работал у меня в подчинении в производственной группе на заводе. Помнится, этот фрезеровщик заискивающе улыбался своей никотиновой улыбкой после очередного прогула или запоя. Однако стоит заметить, что он был безотказный как в выполнении поручений, так и, по-видимому, в плане принятия спиртного. Он осмотрел меня, слегка показав треть зубов под верхней губой, ухмыльнулся и сказал: «Мда… что ты тут забыл? Ну, проходи». Я взмолился: «Серёга, как выйти отсюда?». Помолчав, он ответил: «Да, брат, нелегко будет, главное – вести себя хорошо и вызывать доверие».
Время близилось к 12, я осмотрелся: справа была сестринская, потом -медкабинет для процедур, впереди был длинный коридор, я замер… Кровь мощным потоком хлынула к сердцу. Оно забарабанило, как табун лошадей к приближающемуся одинокому страннику в степи, в конце коридора стали мелькать люди, похожие на карликов, выглядывающих из дверных проёмов, дрожь пробежала по телу…. И тут громкий крик: «Обед!!!». Ещё раз: «Обед!!!!».
Слева по коридору находились палаты без дверей, из которых, как огромное войско, ринулась толпа навстречу мне. Голова закружилась, но глаза видели весь ужас происходящего, ловя пробегающих мимо персонажей. Кто-то хромал, кто-то дёргал руками, кто-то кричал…. Все их тени и трудно поддающиеся здоровой психике лица рассматривали меня. Вдруг из этого стадо донеслось: «Новенький!!!».
Тут меня охватил такой безнадежный ужас. Я почувствовал себя загнанной кошкой в угловой ловушке помещения, окружённой живодёрами. К сожалению, мяукарь из меня так себе. Я искал глазами Лешего, он куда – то ушёл, как оказалось позже, за спальными принадлежностями: наволочка, пододеяльник, простынь. Он выдал мне всё это, указал на свободную кровать, которая стояла вдоль бежевой стены, и сказал: «Брат, только не делай глупостей и веди себя хорошо. Кстати, на обед пойдёшь?».
«Нет», – ответил я, и он ушёл в коридор. Я присел на кровать, и натянутые пружины прогнулись подо мной так низко, что под коленом оказался профиль каркаса кровати, напоминавший мне забвение СССР-ских времён. Напротив меня стояли семь спальных мест, расположенных поперёк стены, дальше у огромного решётчатого окна – ещё две кровати, и на моей стороне – шесть. Моя кровать была третья от входа. Я встал, голова жутко болела, тревога сидела на плече, размахивая ногами, паника и ужас хохотали над ней. Я быстро, пытаясь отвлечься от всех вышеперечисленных, заправил кровать и сел. Обед закончился. Стали заходить люди, но, я не успел толком никого рассмотреть. В коридоре крикнули: «Крючков!».
Я пошёл вдоль спинок кроватей, по ходу движения пропуская людей на уровне плеча. Дальше оказался в сестринской. Это был отделанный кабинет с уютно расставленной мебелью и пластиковыми окнами без решётки.. Я не помню, что спрашивала медсестра, но взгляд её был томный, с неприятными нотками стервозности. Опять мой взгляд пал на окно, не покидало чувство безысходности, я не слышал, что она мне говорила… Мгновенье, я откидываю её в сторону, как в регби, судорожно открываю окно и вот уже я на краю больничной пропасти. Третий этаж, доли секунды, я уже прыгаю, но тут меня цепко хватает за спину та самая медсестра, слышен хруст рвущейся по швам рубахи…
Не знаю, откуда у неё было столько сил, но она вытащила меня с криками: «Сюда, сюда, быстрее!!!».
Первым прибежал Леший. Он молча скрутил мне руки, прибежал ещё кто-то, меня повели к кровати, привязали к ней по рукам и ногам.
Все, кто лежал рядом, смотрели на меня, как в зрительном зале кино. На их лицах было написано, что они его смотрят далеко не первый раз… Я дергался, прилагая все усилия, чтобы вырваться, а Леший тихо сказал: «Будет ещё больнее, если будешь вырываться».
Он ушёл, в его глазах я прочитал, что он не ожидал от меня такого… Зашла медсестра, вся взбаламученная, в повязке, как в наморднике. Вся её стервозность была в руке в виде огромного шприца. Она нажала на него, в воздух прыснула струя прозрачной боли. Не протирая ватой место укола, медсестра вонзила мне иглу в область предплечья, как шпажист последний победный выпад на турнире…
