За отполированным до блеска массивным столом сидел мужчина. Далеко не молодой, со следами былой красоты, но еще достаточно крепкого телосложения и с проницательным, цепким взглядом. Виски его посеребрила седина, на лбу залегли глубокие борозды морщин, и зрение уже подводило, заставляя пользоваться ненавистным пенсне.
Два портрета, стоявшие на столе в позолоченных рамках, инкрустированных драгоценными камнями, притягивали взгляд. С одного из них смотрел молодой человек с огромными серыми глазами, с другого – белокурая малышка с усыпанным веснушками личиком.
Мужчина разбирал почту, отдельно складывая счета, письма, газеты. Он был явно встревожен, открывая каждый новый конверт с затаенным чувством ужаса, поселившимся в сердце много лет назад. Неужели кто-то узнал? Неужели кто-то из его старинных друзей проболтался?
Стук в дверь не заставил мужчину отвлечься от дела.
– Входите, – спокойно велел он.
Дверь скрипнула, но вошедший молчал, что заставило пожилого мужчину поднять голову.
– А, это ты, – проговорил он. – Удачно, что зашел. Выпьем по бокалу шаргонского?
– Конечно, мистер Бреннон, – разнесся по комнате басовитый мужской голос. – Я кое-что нашел по интересующему вас вопросу.
Хозяин кабинета мгновенно отложил бумаги и нетерпеливо посмотрел на позднего гостя.
– Удалось выяснить, кто писал те письма?
– Есть кое-какие подозрения. Но я хотел бы еще раз взглянуть на одно из них.
Мистер Бреннон махнул рукой, подзывая гостя к себе, и, открыв ящик стола, торопливо извлек потрепанный лист бумаги. Мужчина встал за его спиной и чуть наклонился, чтобы получше рассмотреть буквы.
– Вот это последнее, пришло вчера. То, чего они хотят, я спрятал надежно!
– А чего они хотят, мистер Бреннон? – гипнотизируя голосом, спросил гость.
– Я не могу сказать, но там, где я спрятал это, среди мертвых, им не найти! – окончательно разволновался старик. – Эта вещь уйдет со мной на тот свет!
– Среди мертвых.
– Именно! – воскликнул герой Трехлетней войны и почетный житель Меренска. – Что еще ты хотел узнать?
– Пожалуй, я узнал достаточно.
Шею мистера Бреннона внезапно обожгло резкой болью.
– Что?.. – нелепо прохрипел он и обмяк, уронив голову на стол.
– А я ведь предупреждал, старик, я предупреждал, – закрывая уже невидящие глаза мистера Бреннона, пробормотал поздний гость.
Он аккуратно отряхнул блестящий латунный шприц и, завернув его в белоснежный платок, спрятал в кармане. Рука, затянутая в черную перчатку из тонкой кожи, аккуратно вытащила из-под головы старика письмо. Насвистывая, мужчина покинул кабинет, оставив мистера Бреннона в одиночестве испытывать последнюю предсмертную судорогу.
– Мисс Ломаш, пришел запрос от ночного патруля. – В лабораторию вошла секретарь, мисс Томсон, и положила на мой стол лист бумаги с гербом ночных стражей правопорядка.
Мне пришлось отложить инструмент и снять перчатки, чтобы взять бумагу и бегло пробежаться по ней взглядом.
– Ответ уже готов.
Я открыла ящик стола и извлекла запечатанный конверт. Этот запрос я ждала. Дело в том, что на этой неделе патруль расследовал отравление одной дамы, старейшины древнего рода. Мне были переданы образцы крови покойной для определения состава яда, и, когда результаты были готовы, я сразу же написала заключение.
Я протянула конверт мисс Томсон, но та не спешила уходить.
– Что-то еще?
– Письмо от вашего деда, – нерешительно проговорила женщина. – Его сразу сжечь?
Я призадумалась. Уже второе послание за месяц, и это странно, потому что за всю мою жизнь – ни много ни мало двадцать семь лет – мистер Бреннон писал мне всего трижды, и последние два раза – с перерывом всего в три дня. В прошлом письме он писал, что хочет увидеть меня в своем доме, чтобы оформить завещание. То ли дед собрался умирать, то ли его одолела старческая хандра, но он уверял, что желает переписать на меня все свое состояние.
То письмо было сожжено сразу же после прочтения, и я приказала секретарю поступать так же с любой корреспонденцией из Меренска. Сильно сомневаясь, что таковая будет, потому что на предыдущее я ответила. Да еще как! На бумаге я излила всю злость…
За мать, из-за которой дед отказался от нас. За отца, которого он, единственный родственник, бросил. В конце концов, за те обноски, что мама постоянно штопала из-за невозможности купить мне новую одежду, тогда как у родного деда было огромнейшее состояние. Не могу сказать, что я ненавидела мистера Бреннона, но полагаю, что он ненавидел меня. И все же в последнее время меня мучают мысли о нем, нехорошие мысли.
– Я прочту, положите на стол.
Нет, я не собиралась ехать к нему и тем более что-то брать у этого человека, но в сердце была тревога, а тревога пифии, пусть и довольно слабой, – повод для опасений.
Я подождала, пока любопытная мисс Томсон покинет лабораторию, и вскрыла конверт. Быстро пробежала взглядом по строчкам и выронила из рук белоснежный лист с голубым тиснением по краю.
Мистер Доминик Бреннон скоропостижно скончался. Письмо написал его нотариус и потребовал моего присутствия на оглашении завещания. Для этого мне надлежало прибыть в дом мистера Доминика Бреннона уже к завтрашнему дню.
Я поднялась и подошла к шкафу, в котором хранились одноразовые кристаллы для экстренной связи с патрулем. Обычно я использовала их, чтобы говорить о делах, сейчас же планировала нарушить правила. Белый кристалл завис перед лицом, ожидая приказа.
– Адам Бреннон.
Через мгновение кристалл засветился, образуя над собой квадратное пересечение лучей, в котором появилось взволнованное лицо папы.
– Кати? – удивился он. – Что случилось? С тобой все в порядке?
– Все хорошо, пап, – улыбнулась я. Хотя уместно ли улыбаться в такой ситуации? – У меня плохие новости. Твой отец, он скончался.
Повисла тяжелая пауза, но отец быстро взял себя в руки.
– Откуда ты узнала?
– Мне пришло письмо из Меренска. Меня просит приехать его нотариус.
– Выходит, старик что-то оставил тебе.
– Не уверена, что хочу получить это после всего того, что он с вами сделал, – скривилась я.
Следователь Бреннон задумался, почесав короткую бородку.
– Ты должна поехать. Хотя бы для того, чтобы узнать, что же произошло.
– А ты? Не хочешь поехать?
– Завтра мы с мамой едем к Теплому морю, первый отпуск за пять лет, – ухмыльнулся отец.
Уверена, что это лишь предлог, но настаивать я не собиралась. Я была рада, что папа не выглядит расстроенным. Как бы велика ни была его обида, думаю, узнать о смерти родителя все равно тяжело.
Мне не хотелось ехать в Меренск, но после слов папы о наследстве… Да кто же не мечтал, что какой-нибудь очень богатый родственник завещает ему свое состояние! Почему бы и мне не помечтать о наследстве?
