Илья Соль
Меня окружили четверо. Я выставил перед собой саблю и медленно попятился в сторону дороги.
– Брысь!
Приказ остался без ответа.
Первый был неповоротлив и мигом потерял руку, а следом и голову. Второй и третий действовали слишком прямолинейно – чтобы не помешать их столкновению, я лишь отошел в сторону. Четвёртый оказался нечеловечески смышлёным. Оно и понятно. При высоком росте, мордой, напоминающей лошадиную, мощном костяном гребне на спине и наполовину сохранившейся мускулистой плоти, грех было пасовать перед живым коротышкой.
Этому, избежав захвата, удалось сунуть в пасть правую руку с невкусной железной перчаткой. Пока он пытался её прожевать, я вывернулся и вскочил на костяной нарост. Когда череп отделился от шеи, я спрыгнул, вытер пот со лба и тут же порезался.
– Ч-чёрт… – Отвлечённо слизнул кровь.
Моя экипировка состояла из лёгкой кольчуги, затупленной кавалерийской сабли, стальной каски, съёмного гипса до локтя на левой руке и перчатки. Впрочем, её можно было уже вычеркнуть. Вплетённые в длинные волосы колокольчики играли роль оберегов. Ноги в грубых кожаных штанах и крепкие сапоги довершали убранство.
…Лоб я расцарапал одним из стальных колец-зажимов, поддерживающих гипс…
Ко мне спешила большая группа трупов и скелетов, а до дороги оставалось топать ещё метров двадцать.
– Ну, Блэйк! – ругнулся, рванув им навстречу.
Именно из-за его легкомысленности я и оказался так далеко от дороги.
…Целый месяц мы собирали и клеили планер. И вот сегодня, дождавшись попутного ветра, совершили пробный вылет. Цель – выяснить, насколько велика армия мертвецов была достигнута уже через пять минут парения. На обратном пути, пока я неутомимо занимался унылой арифметикой, Блэйк, поймав воздушный поток, решил пофланир… выпендриться. Но некстати возникшая сосна пресекла его намерение. Я успел сгруппироваться, он – нет. Блэйк даже оделся как для прогулки в лёгкую рубашку и шорты! Не истребивший ни одного мертвеца, беспечный, любознательный путешественник и пацифист из далекой страны Тексас, друг…
В общем, настроение было паршивым.
«Надо предупредить охрану, чтоб ненароком не впустила его», – напомнил себе.
Я подпрыгнул, заставив колокольчики сыграть незамысловатую мелодию, и часть древних скелетов мгновенно потеряла ко мне интерес. На остальных музыка не подействовала: мы давно выяснили, что мощные вибрирующие волны церковного перезвона полностью разрушали лишь самые ветхие скелеты, и пользовались этим для острастки. А колокольчики – это секундная передышка.
Увернувшись, я широко взмахнул саблей, раздробив одному мертвецу грудную клетку. Пригнувшись, пропустил над собой слишком прыткий труп. Рубанул, пихнул, проскользнул, оттолкнул – взмах, удар. На острие клинка оказался ухмыляющийся череп. Я отправил улыбку в массы.
Лишившись голов, мертвецы прекращают атаковать. Правда, это лабое утешение. Их слишком много, и минус три десятка – капля в море.
К штанам прицепилось недоразумение, похожее на сороконожку с козлиными рогами. Отломив твари голову, я использовал её тело как плеть. В горячке пропустил несколько ударов по корпусу. Это нормально. Главное, чтобы не искусали. Поэтому приходилось подставлять им под зубы многострадальный, основательно искрошившийся гипс.
Наконец выбрался на дорогу. По необъяснимой причине мертвецы свято соблюдали ПДД.
Напоследок искрошив эфесом опасно клацнувшие зубы древнего скелета, я зашагал по серой выщербленной ленте к городу. Бой проходил в полном молчании: трупы немы, зато прекрасно слышат. Понятное дело, выяснить, атакуют они по установке или из вредности, не представлялось возможным.
Чем ближе к городу, тем плотнее становилась толпа.
– Ох и пахнете вы мерзко, – процедил я.
К счастью, ночами и зимой, они впадали в оцепенение, и мы могли отдохнуть и вдоволь надышаться относительно свежим воздухом.
Мне было неуютно идти сквозь плотный строй неуёмных покойников. Они тянули руки, сухо клацали зубами и хрустели костями. Я старался реже смотреть на монолитный безликий анатомический театр.
Ярость и недовольство собой накатывали, как рвотные позывы. Мне нужна была персонифицированная мерзость.
– Куколка, сука, покажись?! – выкрикнул.
Расправа с ней должна прозвучать реквиемом по погибшему другу. И городу польза. Эта тварь трижды устраивала переполох в воротах.
Не успел глазом моргнуть, а навстречу – неужели ждала зова? – мелко семеня маленькими ножками в туфельках с пряжками, раскинув приветственно руки, побежала девочка. Выглядела она как взбитая пена: старомодное голубое пышное платье с оборками, кружевные панталончики, весёлый бант в кудрявых светлых волосах и серые доверчивые глаза на фарфоровом личике.
Я с трудом подавил желание схватить её в охапку и закружить, настолько она невинно и трогательно выглядела. Вот из-за подобного наваждения ворота и открывались. Трижды. А запереть их удавалось лишь ценой множества укусов. Урок пошёл впрок. Теперь на периметре постоянно дежурят ветераны.
Почему-то только она могла себе позволить ступить на дорожное полотно. Тут наверняка сплоховали мы. Имя гадине дали! Других версий не было – безымянные мертвецы атаковали лишь периметр.
– Сколько лет прошло, а ни единого трупного пятнышка, – выставив перед собой саблю, пробормотал я. – Хорошо забальзамировали тебя, мёртвый ребенок. Видать, знатного рода.
Девочка остановилась.
– Пальчики на ручке так и не отросли? А это я их отчекрыжил, помнишь?
От её улыбки у меня пробежали мурашки. Неизвестный древний мастер проделал прекрасную работу по замене молочных зубок на волчьи клыки.
– Хреновое детство тебе досталось, – невольно вырвалось у меня.
Болтовня – это чтобы усыпить её бдительность. Нас с Куколкой разделяли три шага. Много. Улизнёт же, тварь! Я сделал пробный выпад. Она отступила.
– Что тебе здесь надо? Возвращайся в землю, под могильные плиты, в ад! Хочешь, помогу?!
Мои ораторские способности пропали зря.
Из щелей ворот выглядывали городские стражники. Обсудив отсутствие Блэйка, они живо озвучили короткий реквием.
– Минус горожанин, – изрек один.
– И едок, – веско добавил второй.
О сантиментах я читал лишь в книжках, но ни разу не сталкивался с ними в жизни.
– Давай возьмем её в клещи?! – взобравшись на помост за воротами, предложил дед Митяй.
– Давно напрашивается, – добавил эльф Ассилай.
Мы зовём его Василием. Мне он нравился – правильный мужик!
После того как смялись реальности, долгое время ничего не происходило. Все сосредоточенно строили забор. Но шесть лет назад весь род Ассилая рухнул в трещину – каверну прямо на головы мертвецов. Когда мы их отбили, в живых из восьми десятков осталась лишь дюжина и его четырнадцатилетняя дочь с труднопроизносимым именем. Горожане переиначили его на свой лад. Марта – лёд и пламень, боль моего сердца…
