Часть первая

25 мая

Сегодня 25 мая. Сегодня мне исполнилось 25. Я стою на крыше высотки и смотрю вниз, на город, который никогда не спит - большой, шумный и безразличный. Диск солнца скрылся, и его розовый шлейф растянулся вдоль горизонта. Воздух пропитан озоном, а вдалеке слышны раскаты грома.

Что привело меня сюда? Наверно, инфантилизм. Ну, и последняя фраза мачехи: «Раз тебя все достало, пойди и прыгни с крыши!». Обо мне всегда кто-то заботился. Причем в основном папа, потом муж и снова папа. Мама умерла, когда мне исполнилось пять. Именно тогда я попала в секцию по спортивной гимнастике, которая и стала смыслом существования. Мне всегда казалось, что жизнь прекрасна, но она беспощадно подкидывала новые и новые сюрпризы. После серьезной травмы спины пришлось уйти из спорта. Мой муж - моя защита и опора разбился в аварии через год после свадьбы. Я полгода жила, словно в коме: два нервных срыва, неудачная попытка суицида, клиника неврозов. Если бы не отец, я бы не выбралась из той ямы. Он заставил меня снова жить. А теперь и он меня покинул. Единственный родной человек в этом жестоком мире. Жестоком и несправедливом… Папе было всего сорок четыре, обширный инфаркт. Скандал с мачехой стал последней каплей. И так. Нет ни любимых, любящих людей, ни цели в жизни, как и собственно желания жить. 

…Уже совсем стемнело, лишь вспышки молний освещают небесное пространство. Грохочет гром. Накрапывает дождь. Выбрасываю недокуренную сигарету, никогда не курила, не следовало и начинать. Маленький огонек летит в темноту. В наушниках бьет Evanescence «Bring me to life”.

“…Got to open my eyes to everything

(Мне нужно открыть глаза, чтобы увидеть всё.)

Without a thought without a voice without a soul

(У меня нет мыслей, нет голоса, нет души,)

Don’t let me die here

(Не дай мне умереть здесь,)

There must be something more

(Ведь должно быть что-то ещё…)

Bring me to life

(Верни меня к жизни…)

Я коснулась цепочки на шее и горько вздохнула. Расставила руки, закрыла глаза ...

Я слышала, умирают еще в полете, сердце - оно разрывается, обычно... Тело наклоняется вперед, и я вот-вот полечу в никуда.  Все происходит как в замедленной съемке - я чувствую, порыв ветра, обдающий лицо и чьи-то руки, хватающие меня за талию. Меня тянет назад, моему смартфону везет меньше, он вываливается из кармана, скрывается во мраке, волоча за собой наушники, и глухо ударяется о припаркованную внизу машину. Я снова на крыше, лежу на чем-то теплом и мягком.

- Приземление на троечку, надо будет над этим поработать, - шепчет в ухо знакомый голос. И до боли знакомый древесный запах. Да быть не может! Я вскакиваю как ужаленная. Мой спаситель тоже поднимается и отряхивается.

- Алекс?! Леднёв?! – я не верю ни глазам, ни ушам, ни происходящей реальности.

Внизу верещит машина, на которую, по всей видимости, упал мой смарт.

- Новикова, ты совсем спятила или летать научилась?

- Какого, блин, банана?!

- Вот спасай тебя после этого. Никакой благодарности, - он театрально закатывает глаза.

- А я не просила меня спасать, Бэтман хренов!

- Только давай без оскорблений!

- Как ты вообще здесь оказался?

- Отсюда, знаешь ли, вид лучше.

Я сажусь на бортик крыши. Алекс присаживается рядом.

- Что, прям совсем все так плохо? – он приобнял меня за плечи, и меня вдруг прорвало, я зарыдала.

- Началось в колхозе утро…- в сердцах бросает Леднёв и протягивает мне платок.

- Ну, перестань, Кир, ты же чемпионка…

Я устало смотрю на него.

– Да! И не надо так смотреть…Новикова, брось разводить сырость, вон, дождь пошел,- он встал на ноги и протянул мне руку, - и так, планов на вечер у тебя все равно нет, предлагаю выпить. И можешь ничего не рассказывать, если не хочешь. Поедем, отпразднуем твое второе рождение.

- Только после первого.… У меня сегодня день рожденья, - поясняю я, не переставая хлюпать носом.

- Вот и отпразднуем, я знаю отличное место! - не дождавшись моего ответа, он сгребает меня в охапку и волочет с крыши, - давай бегом, а то промокнешь.

Мы спускаемся вниз, и Алекс бесцеремонно заталкивает меня в свою машину. В моей голове стоя аплодируют тараканы; кажется, я еще об этом пожалею.

Алексей Леднёв был «звездой» института.  Яркий представитель золотой молодежи, капитан волейбольной команды, а также предел мечтаний всей  прекрасной половины нашего учебного заведения. Поначалу, я тоже попала под его обаяние, но вовремя одумалась. Он, я и Рома – мой будущий муж, учились в одной группе.

            Я попала в институт сразу на второй курс. После травмы спины на очередных соревнованиях, отец категорически запретил мне заниматься спортом. Он впихнул меня на экономический факультет института Физкультуры и спорта, да и то, только потому, что тот находился в двух остановках от дома. Поскольку я носила специальный поддерживающий корсет, у меня было освобождение от занятий физкультуры. Освобождение от физкультуры в институте физкультуры, не нужно говорить, что я была белой вороной. На меня сразу повесили ярлык «убогая».

            На третьем курсе с меня наконец-то сняли злосчастный корсет. Как-то две пары по физкультуре поставили не в конце, как обычно, а в середине лекций. Домой идти не хотелось из-за напряженных отношений с мачехой, и я пошла на занятия.

- Новикова у тебя же освобождение, - озадаченно сказал физрук.

- Валентин Геннадьевич, я просто поприсутствую, мешать не буду.

Всю первую пару я терпела издевки и косые взгляды.

На перемене мое самолюбие взбунтовалось, и когда преподаватель вышел, я вытащила стоявшего в углу, видавшего виды козла. Поставив трамплин, мат и пошла на исходную.

- Ой, смотрите, сейчас что-то будет.

- Убогая, может сразу скорую?

- Новикова, не вздумай!

Я смогу. Я знаю, что смогу, я делала это тысячи раз. Голоса сливались в один сплошной гул, но я их больше не слышала. Существовали только я и снаряд. Разбег, толчок, упор, сальто и приземление. Чисто. Я выпрямилась, вскинула руки вверх и молча, с гордо поднятой головой, пошла в раздевалку. Кто-то за спиной зааплодировал. После этого я стала игнорировать запрет отца на спорт, и начала втихаря посещать спортплощадку. Ах, да, убогой меня больше никто не называл.

В конце четвертого курса, заболел наш преподаватель по философии; произошли накладки в расписании, и две группы собрали в спортзале на пару по физкультуре. Физрук был, мягко говоря, не в восторге от такой рокировки, пошел выяснять, кто подложил ему свинью. У Ромы с Алексом произошла очередная стычка. Они часто вступали в словесную перепалку, но до драки никогда не доходило. А в тот раз назревало что-то серьезное. Мне показалось жутко несправедливо, что за спиной Леднёва пять человек из его волейбольной команды, а Ромка совсем один. И я подошла.