Л. Дж. Эндрюс - Двор льда и пепла

L.J. Andrews

COURT OF ICE AND ASH

Copyright © 2021 by LJ Andrews

All rights reserved.

© О.С. Микешина, перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Зов крови никуда не исчез. Он тяжело и ощутимо поднимал голову всякий раз, когда я клал руку на черные боевые топоры на поясе. Существо внутри меня продолжало дышать, незримо и молчаливо желая крови и чужой боли. Будто я слишком долго жил с проклятием, и теперь какая-то часть моей души навсегда омертвела, подчинившись безобразному зверю, которому я позволял занимать мое тело снова и снова.

Я собирался хранить это в тайне.

Сидя на валуне среди деревьев, я вдыхал сырой воздух с привкусом меди. С привкусом крови, смешанной с остатками бури. Я дышал им, пытаясь успокоить беснующееся сердце, но никак не мог насытиться.

– Напомни, зачем мы снова это делаем?

Я оглянулся на Тора. Он скреб точильным камнем по кинжалу, впившись в меня пристальным взглядом. Прямо как раньше, когда Сол был жив, а я был их мальчиком на побегушках.

Когда жизнь еще имела смысл.

– Помнишь, ты преклонил колено? Мне это больше понравилось, чем твои вопросы. – Я отвернулся и положил руку на топор.

– Да, порадовался минутку, что воспоминания вернулись, – Тор отложил клинок и подошел ко мне. – Скажи мне, принц, чего ты добьешься мелкими разбоями?

Я обвел большим пальцем бесполезный теперь черный камень провидца, висевший у меня на шее. Ответа у меня не было, и, как ни противно это осознавать, четкого плана тоже. Я кое-как постарался придать голосу уверенности.

– Потеря каждого каравана – новый удар по казне ложного короля и новый повод для тревоги.

Тор закатил глаза, и я чуть не рассмеялся.

Когда-то он спорил с Солом с точно таким же выражением лица. Воспоминания оживали постепенно, складываясь в картину, как кусочки головоломки. Кто-то из нас то и дело замирал, потирал лоб и описывал новый момент старой жизни.

Мы либо смеялись, либо подбрасывали это воспоминание в костер нашей жажды мести.

– А еще это новый шаг к ней, – понизил голос Тор. – Хотя ты говорил, что хочешь оставить ее в покое.

В груди завозился непонятный страх, и рука сама сжалась в кулак. Странное чувство, которым я не мог рисковать и которого не мог желать.

Она не должна была иметь ничего общего ни со мной, ни с гильдией Теней, ни с моей нескончаемой войной за каждую каплю крови моих родных. Это было бы несправедливо. По крайней мере, так я оправдывал свое решение перед самим собой. Но глубоко внутри я знал – и эта причина была куда ближе к истине, – что рядом с Элизой Лисандер испарятся все остатки моей жажды крови, а я не был готов с ними распрощаться.

Так что я привычно сделал вид, будто все это мне совершенно безразлично, и открыто встретил взгляд Тора, радуясь тому, что он наконец не выдержал и отвел глаза.

– Я не собираюсь сближаться ни с кем из тиморцев.

– Правда? Рад слышать, коль скоро твоя Квинна – тиморанка. Неважно, что она сделала, чтобы снять проклятие, – в ней течет кровь короля Элизея. Она даже носит его чертово имя. Если ты хочешь двигаться вперед, мы справимся без нее. Верно?

Я посмотрел на кусок красной ткани в руках.

– Если только ты не хочешь признать, что передумал. Или, скорее, за тебя это сделало твое сердце, – показался из-за дерева Халвар, слизывая жир с пальцев и отбрасывая кость речной птицы. – Клянусь небом, я даже не скажу тебе: «Я же говорил». Хотя на самом деле говорил, и много раз.

– Элизе с нами не место, – сказал я, убеждая скорее себя, чем Тора с Халваром.

– Именно, – согласился Тор. – Она сыграла свою роль, теперь для нее же лучше держаться от нас подальше.

– Как трогательно вы думаете вслух. Будто стараетесь убедить судьбу, что привела ее к нам. Будто судьбе важно ваше мнение. Элиза – его хьярта, песня сердца нашего принца.

– Правда? – со смешком фыркнул Тор. – Когда это ты так размяк?

– Из нас троих я всегда был самым чутким любовником, хотя я тверд как скала. Отрицай сколько угодно, Торстен, но это ты тут встречал свою хьярту, так что должен был понять скорее, чем я. Но, думается мне, ты тоже тогда пытался закрыть свое маленькое черное сердце. – Халвар со злобным смешком увернулся от тяжелой руки Тора и посмотрел на меня. – Я от своих слов отказываться не стану и с удовольствием посмотрю, как ты станешь бороться с влечением к Квинне Элизе, мой принц. Вообще-то, я соврал. Я скажу «Я же говорил» по меньшей мере сотню раз, как только ты…

– Жалко, что от проклятия не немеют, – перебил Тор.

Я сжал зубы, чтобы не улыбнуться. Я скучал по ним. Таким же, как когда-то давно. Пусть даже я снова был надоедливым младшим братом Сола, а эти двое обидно подшучивали надо мной. Не хватало только Херьи и самого Сола. Сестра всегда бы за меня заступилась, а Сол придумал бы, как заставить Новый Тимор заплатить за кровь и страдания нашего народа.

– Давайте двигаться, – я повернулся к Халвару и сузил глаза. – И Элиза не моя хьярта.

Он усмехнулся, как будто я снова был забавным ребенком.

– Как скажете, мой принц.

Это была старая романтическая сказка. Ночной народ любил ее больше всех. Древний хаос, что неразрывно связывал души двух влюбленных, как созвучные ноты.

Смешно.

И больно.

Отец всегда называл маму песней своего сердца. А она была тиморанкой. Так, может…

Нет. Мне нельзя искать связи с Элизой Лисандер. Я использовал ее, чтобы снять проклятие. Мы преуспели. Дело сделано.

Я опустился на корточки, прищурился и всмотрелся в ухабы торговой дороги под скалистым выступом. Неприметный путь, спрятанный за черными дубами, завесами ив и вечнозеленой хвоей. Верхушки деревьев путались в собирающемся тумане, как пальцы – в волосах возлюбленной. Даже сквозь дымку я четко различал черные кареты. С тех пор как хаос и воспоминания вырвались за стену проклятия, мои глаза стали зорче по ночам. Этим я славился еще в той, давно ушедшей жизни.

Ночной Принц, государь, рожденный под серпом растущей луны, принц теней, наделенный хаосом земли. Я всегда предпочитал сумерки рассвету, и годы этого не изменили.

По дороге, трясясь и подскакивая на корнях и зарослях колючего кустарника, двигались три кареты. За каждой тянулась вереница измученных пеших крепостных.

Кровь. Десятки эттанцев, облаченных в цвета Воронова Пика, несли атласные ткани и ленты. Другие тащили на плечах тяжелые холщовые мешки. Третьи – бесконечные перья, иглы и булавки для швей и портных. Почти все без обуви. Согнувшиеся, спотыкающиеся об острые камни, они брели по дорожной пыли. Даже дети.

Ненависть исказила мое лицо.

Девочка – кожа да кости – несла мешок зерна размером с нее саму, пока сопровождавшие караван вороны сидели на толстых задницах, не замечая страдающих людей под ногами. Моих людей.