Дворцеклопы захватили все просторы,
Пьют человечества чистую кровь.
И ровной волной проплывут разговоры,
В жизнь, подливая стаканами боль
Думы придумают новые правила,
Колья, вбивая в ограду свою.
Вечная власть так бы вечностью правила,
Флаги опять шелестят октябрю.
Гончие гонят отставшие особи,
Ветры ломают привычный устой.
Воля твоя ведь на все это Господи,
Что же ты сеешь и жнешь нам застой?
И ночь придет из тысяч фурий
Стирая в пыль кусочек ночи,
Неслась невидимая связь.
Скрипят не смазанные оси…
И поселилась там боязнь.
Боязнь за то чего не стало,
Чего могли ещё достичь.
И смотрит на воду устало,
Несостоявшаяся жизнь.
И отмотав клубочек счастья,
На радость призрачного дня.
И сестры там… И только братья,
Навар хватали у огня.
И по губам стекала гордость,
Что их таких десяток есть.
И вся запудренная совесть,
И перекрашенная честь.
Годами дни, листая в старость,
Помолодела седина.
И бес в ребро, такая младость,
И та поднявшая волна.
Взлетела так… Не опускаясь,
Сорвать боится якоря.
Зубами за неё хватаясь,
И укоряя, и коря.
Затишье лижет перед бурей,
Тот онемевший правды бок.
И ночь придет из тысяч фурий,
Сужая по секундам срок.
Что стало с Великой когда-то страной
Скользит под словами раскисшая грязь,
Потоком, смывая всю правду волной.
И совесть забились, за ширму боясь,
Что стало с Великой когда-то страной?
Не видеть уже не возможно, и что,
Они не считают народ за людей?
И верить теперь остаётся в кого?
Напялили маски красивых зверей.
И лаем своим рвут в клочки тишину,
Блуждающей воли закрылся приют.
На паперть отправили нашу страну,
Сквозь зубы, рыча, улыбаясь, поют.
Ветрами завыла забытая боль,
А ты ведь вчера ещё что-нибудь мог.
Съедает последнее жирная моль,
И твой незавидный подводит итог.
У шубохранилищ дворцами пристройки,
Сознания хрупкая нить.
Хозяева вышли давно из помойки,
И шубам не следует гнить.
Для них ресторан, казино с квази баром,
Гектарами сказочный лес.
И жизнь замерла, превращаясь товаром,
И в души вселяется бес.
У нищей страны попрошайками ветер,
Сдувает зелёную пыль.
