Ева посмотрела в окно, и как раз заметила Энди, который медленно, но упрямо шёл по лужам, сопротивляясь хлеставшему дождю и ветру.
– Заходи, мерзляк! – послышался снизу приветственный возглас Руди.
Энди глухо поздоровался, потом на лестнице раздались шаги, и в комнату вошёл журналист, весь вымокший до нитки, стучащий зубами от холода. Смотреть на это продрогшее, худощавое существо без жалости нельзя было.
Ева не замедлила предложить плед и горячий кофе.
– Пасибо, – произнёс он, шмыгнув носом.
– Ты садись, отогревайся, – поддержал идею Руди.
Энди охотно принял приглашение.
Когда он устроился в кресле под пледом, поджав под себя ноги, в руках у него была большая чашка кофе, Ева протянула ему картонную папку с несколькими листами рукописного текста.
– Это всё, что ты просил.
– Ну наконец-то! – отозвался Энди из недр своего пледа.
Немного оттаяв, он развязал верёвочки и открыл папку.
– Сейчас все уже печатают тексты, а не пишут вот так, – буркнул Энди.
– Мне так гораздо проще выражать мысли! – возразила Ева и, переглянувшись с Руди, уверила: – Я старалась писать очень аккуратно, чтобы всё было понятно.
Журналистов тут недолюбливали. Они всё шныряли здесь, выискивали да вынюхивали. Не удивительно: закрытая частная лаборатория, о деятельности которой очень мало известно, прямо за городом! Как можно такое пропустить? Но долгое время их всеми способами не пускали внутрь, в отместку они писали такое, что больше по части писателей-фантастов. Это здорово нервировало всю команду Евы. Мешали работать.
Но Энди был в журналистике новичком, и ещё не приобрёл всех необходимых профессиональных качеств. Он был рыжим, тихим, застенчивым до глупости и крайне вежливым. Когда он впервые попал в лабораторию, он вышел оттуда в состоянии лёгкого шока, а точнее – полного ужаса. На работников лаборатории Энди смотрел круглыми от удивления глазами, а особенно на Еву. Но чём-то он понравился Еве, и она решила не выпроваживать его. Все смирились и не обращали на рыжего журналиста никакого внимания.
И потому, как только Энди уселся и начал читать, все вернулись к работе.
Только Ева осталась присматривать за ним. Она устроилась у окна и стала смотреть, как по стеклу сбегают вниз капли дождя – маленькие серебристые существа.
Ритуал, который они задумали, был сложной магической манипуляцией с символами. Именно поэтому текст нужно было писать от руки: при печати особые комбинации палочек, точек и завитков терялись. Статья, которую написала Ева, не несла особо никакого смысла, кроме как привлечь внимание тех, кому было необходимо увидеть зашифрованные символы. Эти символы вели к другим таким же, написанным в другом месте, и так далее. Таким образом, с помощью достаточного мастерства можно было проложить маршрут от одного места к другому с помощью магических нитей, соединяющих одну цепочку знаков с другой…
Конечно, Энди об этом не знал и не должен был. Его задачей было опубликовать то, что ему дали: не более того. Ева была уверена, что он опубликует, потому что никому больше нельзя было зайти в их лабораторию, потому что Энди внушаемый, потому что, в конце концов, он хотел заработать репутацию. Эти листочки в его руках были настолько бесценны, что он даже согласился не перепечатывать их, а отсканировать и опубликовать в виде иллюстраций к тексту, который он сам напишет. Получалась такая статья в статье: Энди бы написал, что он, проведя весьма сложное и хитроумное расследование, раздобыл секретные записи самого руководителя секретной лаборатории, которая занимается не совсем конвенциональными исследованиями.
Один рабочий заголовок: «В Лизпорте изучают вампиров по науке?!» чего стоил!
Ева улыбнулась немного грустно, глядя на журналиста. Получалось, что они используют его для достижения своей цели. Однако чего не сделаешь для, как тогда казалось, благого дела.
– Ты прочитай и скажи, что ты хочешь убрать.
Энди кивнул и отпил кофе. Еве необходимо было лично проконтролировать, чтобы Энди в процессе корректуры не повредил последовательность магических символов. Ева бы никогда не составила бы эту последовательность сама, если бы не помощь Синтии Патиенс. Она приходилась Еве тётей, но Еве больше нравилось думать, что это её «Мама-2».
Шёл сильный-сильный дождь с грозой. Такие ливни часто налетали на побережье летом, ломая последовательный фон из жары и бриза. Дождь мог не прекращаться несколько дней, и, как сейчас, могло стать достаточно холодно.
За окном было почти ничего не видно из-за воды, лившейся с неба. Капли плясали, ударяясь о крыши, громко стучали в окно, но внутри здания было тепло. Ева зевнула: наблюдение за дождём всегда её расслабляло, к тому же, она мало спала, готовясь к ритуалу. Необходимо было продумать всё… Всё.
Вода – элемент, ассоциирующийся со временем. Даже не зная магических свойств воды, мы интуитивно догадываемся и говорим «с тех пор много воды утекло», подразумевая, что прошло много времени. Точно так же вода может дать доступ к прошлому. Постоянно двигаясь и меняя свою форму в природном круговороте, сама по себе вода всегда остаётся одной и той же и сохраняет память обо всём, что она видела и слышала с самого начала времён. Если вы будете достаточно долго смотреть на дождь, или на море – обе этих формы воды присутствовали тогда в Лизпорте – вы сможете увидеть всё, что угодно.
Ева увидела то, с чего всё и начиналось.
Глава 1
Женщина в чёрном и серый пёс
Конец сентября. Это был день, когда погода стояла хмурая, тучи угрюмо нависали над городом, собираясь пролиться дождём.
Но утром было тихо: ни дождя, ни ветра, ни солнца, только густые серые тучи.
В доме было сонно. Я с грохотом поставила чайник на плиту, а моего папы не было видно. Дверь в его спальню была заперта, но, проходя мимо, я услышала шаги и шорохи, что свидетельствовало о том, что папа не спит. Он опять курил в комнате: я услышала запах табака. Запах всегда был, когда папа бывал дома, но сейчас особенно сильно. Я решила не стучать к папе и не предлагать завтрак – если он курит с утра, значит, максимум выпьет чаю вместо еды. А если заперся, значит, так надо, и он чем-то занят.
С папой я общалась мало, а мамы у меня не было. Я ни разу не видела её, я даже не знала, как её зовут. Маленькой я пыталась выяснить у отца, где моя мама. Он становился очень угрюмым от таких вопросов. Однажды он сказал, что она бросила нас вскоре после того, как я родилась. Мне пришлось принять эту версию, потому что ничего другого не могла бы добиться.
Впрочем, в какой-то момент я решила, что мы нормально живём и без мамы. У нас был небольшой одноэтажный дом на одном из переулков Лизпорта. Здесь была моя комната, папина спальня, небольшая гостиная, кухня, ванная – всё, что нужно для жизни. Был даже небольшой клочок земли рядом с домом, но за ним мы не ухаживали, и там росли, пожалуй, все виды сорняков, и ещё несколько тонких осинок около ограды.
