Безумные, двадцатые годы прошлого столетия в Америке. Когда в жестких моральных принципах, появилась некая, негласная свобода для экспериментов. Когда обнищавшая знать, делала всё, чтобы сохранить статус, который вдруг потерял своё значение.Когда к дешёвому ночному платью пришивались кусочки соболиной шкуры, вперемешку с таким же дешёвым бисером, выдаваемым за драгоценный жемчуг, а из-под летней шляпки с пышными перьями, как правило, раскрашенными разноцветной гуашью, торчали коротко стриженые и обожженные раскалёнными щипцами для завивки, волосы. Когда героин был уже запрещён, но продавался в каждой аптеке, как лекарство от кашля от компании “Bayer”
Тогда же жила и я, в небольшой, съемной квартире, располагавшейся в подвале дома, на углу Риверсайд-Драйв и Плаза-Лафайет, заканчивающейся в то время паромной станцией, так что местность была довольно оживленной и дорогой для проживания.
Я снимала эту квартиру вместе со своей соседкой Джоей. Она была невысокого роста, довольно хрупкой и очень женственной, с большими, выразительными глазами и очень привлекательными чертами лица. Её и без того длинные ресницы, которые она обильно красила тушью, сделанной из угольной пыли и вазелина, хлопали как крылья черной бабочки Болины. Своей внешностью она привлекала даже меня, а парни просто сходили по ней с ума. Ей достаточно было посмотреть кому-то в глаза, как от тут же терял дар речи и становился готовым на любые подвиги.
Она не носила шляпок, считая их пережитками прошлого, но также как и все в то время, подкручивала щипцами свои рыжие кудряшки и украшала их фероньеркой. Она была из хорошей, довольно богатой семьи, но, как и все дети имела собственные взгляды на мир, отличные от родительских, от части что и поспособствовало ей покинуть дом и ютиться со мной в этой квартире.
Я лежала на своей постели, смотрела как прихорашивается перед вечерним выходом в свет Джои, поплёвывая в красную коробочку с тушью, с надписью Maybelline и нанося черную пасту себе на ресницы маленькой щеточкой, напоминающей зубную. Она это делала так лихо, что ей даже не нужно было заглядывать в зеркало на туалетном столике, на котором помимо щипцов для завивки аккуратно располагалось множество других инструментов для создания стиля и красоты.
Она что-то рассказывала про Френка, который должен был сегодня прийти со своими друзьями и принести алкоголь, оказавшийся совсем недавно под запретом правительства. Но я её не слушала.
Я вспоминала, как несколько лет назад впервые встретила её на игровой площадке нашего квартала.
Был цветущий май 1917 год. Америка только как месяц назад вступила в войну с Германией, но уже всех мужчин, что были сильны и пригодны для воинской службы отправили на фронт. Мой отец то же не избежал этой участи. Хотя сейчас я думаю, что он добровольно вызвался на службу. Последнее известие, которое мы с мамой от него получили, что он благополучно добрался до Франции и ожидает распределения. Больше мы о нем ничего не слышали. На улицах города остались только старики, бандиты и подростки, бегающие и стреляющие в друг друга из палок.
Джои стояла в окружении этих мальчишек. Ей вот-вот должно было исполнится четырнадцать, а мальчишкам, что окружили её со всех сторон и того меньше. Она им явно очень понравилась, так как у некоторых мальчишек, что были постарше остальных, характерно оттопыривались штанишки. Но что делать с девочками и как привлекать к себе их внимание они ещё не знали. Они как макаки прыгали вокруг неё, дёргали за волосы, щипали за ноги и старались как можно сильнее ткнуть палкой, служившей для них ружьями.
– Что вы ко мне пристали, отстаньте от меня? – недовольная таким поведением мальчишек, сказала Джои на литературном, английской языке.
– Хендехох, немецкий шпион – Кричали они бегая вокруг неё.
– Мы поймали тебя в плен. Теперь ты нам всё расскажешь.
– Laisse-moi tranquille "Отстаньте от меня" – по-французски повторила она, в надежде, что это для них будет понятнее.
Не собираясь вливаться в их игру, Джои попыталась как можно быстрее прорваться из этого окружения.
Но мальчишек это только раззадорило, особенно её акцент, и эти непонятные для них слова, выдававшие в ней эмигрантку.
Она как нельзя кстати подходила для их собственной игры в войну и выпускать они её явно не собирались, образовывая вокруг неё всё более плотное кольцо.
Она действительно совсем недавно переехала из России в наш район и две недели, до сегодняшнего дня, ни разу не выходила на улицу. Её родители, будучи дворянами бежали из России, сразу после того, как император Николай второй подписал манифест об отречение от престола.
Я в то время, по местным меркам, была на много старше. Мне было уже шестнадцать и сидя на качелях, я молча наблюдала за происходящим.
Я жила тут постоянно и мальчишки меня особо не трогали, так как я в отличие от них из палок не стреляла, но могла этой палкой очень хорошо приложить. Не то что бы я с ними не дружила, но по большей части жила как параллельные вселенные, находясь на одной площадке, но не соприкасаясь друг с другом. Девчонок моего возраста, у нас на районе было мало. Девочки постарше любыми средствами стремились в Нью-йорк в шикарные квартиры на Риверсайд-драйв, подальше от нищеты, бандитизма и гуляющей по стране болезни пеллагра, а те, что по меньше копались в песочницах играя с куклами.
Действия вокруг Джои развивались очень стремительно.
Пытаясь прорвать плотное кольцо блокады, она гордо выпрямив спину и чуть задрав подбородок подошла вплотную к самому рослому мальчишке, по имени Рон, который расправив руки в стороны решил стоять насмерть во имя победы над так называемым "немецким шпионом" Взглянув ему прямо в глаза, Джои, очень вежливо попросила на литературно английском, пропустить её.
Остальные мальчики выставили палки вперёд, преграждая ей путь в сторону, как будто это были острые копья и следили за реакцией Рона. Но реакции не было.
Джои сделала шаг ещё ближе так, что почти соприкоснулась с ним носами.
– laisse moi partir (Отпустите меня) – повторила она по-французски, глядя ему прямо в глаза. Парень немного замешкался опустив руки, но тут же вернул самообладание и уперев их в бока остался стоять на месте.
Джои сделала ещё один шаг и их тела соприкоснулись.
Щеки парня залились краской и смущением, так как он уткнулся в неё оттопыренными штанишками.
