Мэрион Файоль
1
Когда Джонатан пришел домой с работы, собаки вовсю его обсуждали.
И ладно бы это были его собаки!
– Прошу, возьми их всего на несколько месяцев, максимум на полгода. Не волнуйся, тебе не надо будет менять всю свою жизнь, – уверял его брат. – Просто гуляй с ними перед работой и вечером. Это лучшие собаки в мире! За ремонт в квартире тоже можешь не переживать, они ничего не испортят. Ты их полюбишь, точно тебе говорю.
Вдаваться в детали Джеймс не стал (что было для него характерно). Он ни словом не обмолвился о тонкостях душевного устройства своих собак. Джонатан очень хотел, чтобы они были счастливы, но для этого им явно было недостаточно гулять и грызть кости.
Сисси бесшумно подошла к нему, села у ног и заглянула в глаза с таким томлением, словно ожидала найти в них ни больше ни меньше как ключ к будущему. Проникновенный взгляд она сопроводила тихим жалобным завыванием, которое могло означать сразу все на свете: «Я хочу есть/ мне нужна твоя любовь/ нам скучно сидеть дома целыми днями/ передай бразды правления нам, и мы устроим твою жизнь».
Джонатан вытаращил глаза. Бразды правления? Он и не знал, что его жизнь оснащена браздами правления. И, даже если они и правда есть, стоит ли передавать их собаке?
Потрепав Сисси за ухом, он указал ей на подстилку.
– Иди полежи, – сказал он. – Хватит сбивать меня с толку всякими философскими раскладами.
Сисси с Данте улеглись к нему спиной, голова к голове. Раньше он бы только порадовался, но теперь его мучили подозрения. А вдруг они решают, что им делать с его жизнью?
Конечно, очень приятно, что кто-то рад тебя видеть, когда ты приходишь домой, отпахав день на рекламной ниве. В спортзал можно было не ходить – его заменяли долгие прогулки с собаками, а их способность спать в любых условиях успокаивала Джонатана и сглаживала стресс от работы. Собаки были настолько симпатичными, что даже люди на улице подходили и восхищались его отменным вкусом. Поначалу он пускался в объяснения, что это собаки его брата, который уехал работать в Дубай, но потом просто стал отвечать: «Спасибо, у вас тоже красивая собака», – даже если это было не совсем так.
Однако в последнее время в его отношениях с собаками произошло неуловимое изменение. Он чувствовал, что они не одобряют его образ жизни.
А критиканы уже ждали его у двери. Время гулять. Парк был близко – Джонатану повезло. В Нью-Йорке большинство собаковладельцев либо шагают до ближайшего парка несколько километров, либо нанимают специального человека, который возит их в Центральный парк. Для Джеймса фактор наличия места для прогулок был решающим.
– Да у тебя же место для выгула чуть ли не напротив дома! Представляешь, как тебе повезло?
«Повезло так повезло», – думал про себя Джонатан, но переезжать куда-то было слишком поздно. Он поднял ворот куртки и поплелся под дождем через три квартала в Томпкинс-сквер. Там он отстегнул поводки, и собаки, обезумев от радости, унеслись обнюхивать встречных сородичей и подъедать кусочки выброшенной кем-нибудь еды. Джонатан попытался укрыться от дождя, прижавшись к дереву.
Ожидая, пока собаки наиграются, он стал думать о работе и так погрузился в мысли, что не заметил, как собаки прекратили резвиться, встали и начали жалобно смотреть на него влажными глазами, словно говоря: «А Джеймс всегда кидал нам мячик. А еще он играл с нами в прятки и знакомил с другими собаками».
Джонатан недоуменно посмотрел на них. Что это такое? С каких пор собаки нуждаются в представлении?
– А что, зад теперь не принято обнюхивать? Давайте, ткнитесь кому-нибудь под хвост, – сказал он, махнув рукой в направлении парка. – Вы и сами в состоянии социализироваться. Проявите самостоятельность.
Пожилой мужчина с хаски и большим синим зонтом повернулся к нему.
– И не говорите! В мое время мы и собственные зады нюхали.
Дождь стих. Сисси побежала навстречу мини-версии какой-то заморской породы. Эта маленькая рыжая пигалица как будто только что сошла с конвейера игрушечной фабрики. Неподалеку в закрытом стеганом дождевике бледно-розового цвета с зеленым узором, ботинках и капюшоне в тон гулял кавапу. С чего люди решили, что собакам нравится ходить в одежде? Владелица кавапу посмотрела на него так, что он понял: опять произнес вслух то, что думал.
– Красивая у вас собака, – сказал он и улыбнулся, но женщина отвернулась, ничего не ответив.
Он поймал взгляд Сисси. А может, собаки просто не любят Нью-Йорк и то, что все повернуты на брендах, деньгах и лоске? Но Джонатану казалось, что и собакам, и кошкам, и белкам, и людям – всем здесь живется довольно хорошо. Все гуляют по улицам, хорошо питаются, и вообще все отлично. Разве нет? Его собственная жизнь формально выглядела вполне благополучно. Совсем недавно он закончил художественную школу, а уже работает младшим копирайтером в хорошем агентстве. У него своя квартира и девушка модельной внешности по имени Джули Корморан. Да эти собаки должны им восхищаться!
– Пошли, – прокричал он.
Сисси послушно увязалась за ним, а Данте устроил целую церемонию прощания с рыжим комочком и только после этого соизволил повернуться и вразвалку пойти за своим законным опекуном. Джонатан нагнулся, чтобы застегнуть поводок Сисси, и увидел, что спаниель смотрит на него с выражением глубочайшей симпатии. Данте тем временем поднял заднюю лапу в направлении ноги Джонатана.
– Эй, ты! – угрожающим тоном произнес Джонатан, и через мгновение все трое направились домой, в квартиру на пятом этаже.
За полквартала до дома небеса снова разверзлись, и вся процессия прибыла в квартиру, вымокнув до нитки.
2
Приехав в Нью-Йорк, первые полтора месяца Джонатан спал на диване у своего лучшего друга.
– Ты что, шутишь? – сказал Макс, бросив пару похожих на чистые простыней на голубой диван. – Я тебе не прощу, если ты остановишься в «Four Seasons».
– Я заплачу тебе, когда найду работу.
– Not necessario amigo. Mi casa es tu casa.[1]
– Muchas castanets, pal.[2]
Макс жил в Бруклине, в районе Bed Stuy, в двухкомнатной квартире, вместе с очередной своей красавицей-подружкой. Джонатан не имел ничего против дивана, к тому же он был вполне удобный. А Макс, прекрасно знавший каждый бар от Гарлема до Канарси, был идеальным гидом по Нью-Йорку для новичка. А еще он решил во что бы то ни стало устроить Джонатана на работу в рекламное агентство «Комрейд», где работал сам.
– Завтра собеседование в десять тридцать. Я обо всем договорился с Эдом. Я внедрился к нему в подсознание, повторяя твое имя всегда, когда он был в зоне слышимости. Так что он уже должен ощущать, что твое трудоустройство – это воля Бога.
