1. =Пролог=
=Пролог=
Я чувствовала на себе чей-то пристальный, горячий и давящий взгляд. Он сверлил мне спину и очень нагло очертил мою фигуру, словно прошёлся ладонью по всему телу. По спине мгновенно пробежали острые мурашки.
Я была уверена, что взгляд принадлежал мужчине. Так с интересом, с голодом и правом разглядывать до последней веснушки на теле могут только сильные мужчины, очень уверенные и обладающие большой властью.
Кто мог так смотреть на меня?! В столице я была всего лишь проездом, вместе с подругами и детьми.
Я здесь никого не знала и не думала, что моя скромная персона может заинтересовать столичных мужчин. Однако на меня кто-то пристально смотрел, и я никак не могла избавиться от ощущения изучающего взгляда.
Более того, ощущения лишь усиливались и становились острее. Словно тот, кто глядел на меня безотрывно, приближался.
Некое ощущение, скользнувшее по коже ледяным ветром, заставило меня обернуться в нужном направлении. Я даже на довольно значительном расстоянии увидела того, кто смотрел на меня.
Едва я увидела Его, крик родился в глубине грудной клетки, которую словно сдавило железными тисками. Однако с губ не сорвалось ни единого звука, лишь рваный, испуганный выдох.
Это Он?!
Не может быть!
Моё тело сковало страхом и сильным трепетом, который взбудоражил нервы, все до единого, и взвинтил мою чувственность до предельной высоты.
В горле пересохло, я автоматически облизала пересохшие губы и не могла не заметить, что он тоже отметил этот жест своим дерзким, чёрным взглядом бездонных пугающих глаз.
Между нами было значительное расстояние, может быть, метров десять. Но когда он взглянул мне прямо в глаза, давая понять, что тоже узнал меня, расстояние словно сократилось, и на оживлённой улице столицы не осталось никого, кроме нас.
Я и он.
Бешеный, гулкий стук сердца заглушил все разумные мысли, а пульс зашумел в ушах, как беспокойный морской прибой.
Он двигался прямиком ко мне, воздух сгустился и опустился на моё тело влажным, плотным туманом, от давления которого даже капелька пота выступила сзади на шее и сползла вниз, щекоча кожу.
Его глаза были всё такие же острые и горящие, как я запомнила.
Чувственный, большой красивый рот, созданный для поцелуев. К уже знакомому облику мужчины, борца в прошлом, сейчас добавилась стильная, короткая густая борода, волосы же наоборот, стали очень коротко стрижеными.
Я узнала его.
В единый миг перед глазами встали моменты из нашего общего прошлого — жаркие ночи, проведённые в объятиях друг друга.
Он стал моим первым мужчиной и раскрыл для меня плотскую, чувственную сторону взрослой любви, познакомил с миром наслаждения, сладкого и безжалостного.
Не по своей воле я оказалась с ним в одной постели, но после расставания на протяжении длительного времени я просыпалась в большой холодной постели, с чётким ощущением сожаления, что рядом нет Его.
Что он здесь делает? Как он меня нашел? Следил за мной? Но как… откуда?
Отец говорил, что я погибла для всех! Значит, и для него — тоже!
Эти мысли начали роиться в моей голове, одна за другой, беспокойной жужжащей волной, наплывая и застилая все прочие мысли.
Я захотела испариться так, словно меня никогда и не было здесь. К сожалению, это было вне моих возможностей. Можно было хотя бы попытаться сдвинуться с места, чтобы скрыться среди прочих пешеходов, идущих по улице.
Однако моё тело сковало недвижимостью. Каждая клеточка вибрировала в ожидании, трепетала от неизвестности.
Я не могла пошевелиться, только пальцы стиснулись сильнее вокруг ладони моего сына.
— Ма-а-а-ам, — позвал меня Ильяс.
Только в этот миг я очнулась и поняла, что не имею права стоять без движения, ожидая появления мужчины.
Потому что в моей ладони зажаты пальчики моего сынишки, которому всего три с небольшим годика.
Я тщательно оберегала свой секрет от всех и никогда не называла имя настоящего отца Ильяса.
Тем более, мне хотелось скрыться от мужчины, который спешно, уверенно двигался в моём направлении.
Его взгляд был полон нестерпимой жажды и холодной ярости.
— Пойдём, купим тебе мороженое в другом месте, — прошептала я сухими губами и просто вывела сынишку из очереди за порцией мороженого.
Ильяс захныкал, капризничая. Он постоянно оборачивался на цветной вагончик мороженого и всем своим видом выражал нетерпение и желание получить порцию сладкого, обещанного ему за хорошее поведение.
Возможно, сынишка почувствовал себя обманутым, потому что я не сдержала своё обещание. Но сейчас на кону стояла проблема куда серьёзнее, чем кратковременная обида сынишки.
Я обернулась, искренне желая, чтобы Он отстал.
Однако мужчина следовал за нами по пятам и уверенно сокращал расстояние.
Дадашев Марат, так звали отца моего сына. Кроме того, его называли Буйным за крутой нрав и умение уничтожать противников на ринге, разбрасывая их по углам, словно крошечные песчинки.
Я не могла сказать с уверенностью, какой будет Его реакция, когда Он узнает мой главный секрет…
Я родила от Него сына.
Зачастив ещё быстрее, почти перейдя на бег, я перешла улицу по пешеходной зебре на разрешительный сигнал светофора. Затерявшись среди толпы на другой стороне улицы, я оглянулась в поисках Буйного. Скользнула взглядом по пешеходам, которые перешли дорогу, сосредоточила зрение на тех, кто остановился на другой стороне, ожидая нового зелёного сигнала.
Я осматривалась очень пристально, до болезненной рези в напряжённых глазах.
Однако Буйного нигде не было видно.
Неужели отстал?
Я выдохнула с облегчением и крепче прижала к себе сынишку, которого подняла на руки, чтобы быстрее пересечь пешеходную зебру.
Сын обиженно засопел, отвернулся и начал дрыгать ногами, показывая, что хочет спуститься и идти сам.
Я поставила сына на асфальт, поправила на нём рубашечку и подтянула вверх ослабшие лямки джинсового комбинезона. Ильяс до сих пор был обижен.
Мне было больно и одновременно неловко, что я не могла рассказать Ильясу всего и даже объяснить не получится. С грустью я смахнула с щеки сынишки прилипший зелёный листочек и улыбнулась ему.
— Быстро же ты бегаешь, Тая, — настиг меня со спины хищный, низкий голос.
От звука этого голоса я замерла, и в глубине души туго натянулась вибрирующая струна.
Медленно обернувшись, я снова пересеклась с Ним взглядом и словно утонула в глубоких, опасных водах моря, бушующего ночным штормом.
— Ничего не хочешь мне рассказать? Например, что ты жива!
Грудь мужчины ходила ходуном, словно от сильных эмоций, как будто он задыхался и не мог вдохнуть кислород.
— Ты жива, — хрипло повторил он. — Мало того, ты…
Он опустил взгляд вниз, на моего сынишку и по лицу Буйного прошелся шторм, исказив все черты до единой.
