Глава 1. Интервью с копателем
– Вы писатель?
– Хочется верить, что да.
– Что вы пишете?
– Эх… понять бы самому.
– Почему вы пишете?
– Просто не могу не писать – душа не позволяет.
– А зачем вы пишете?
– Если бы знать…
– Вам тесно в мире, и вы, взяв перо, открываете всё новые и новые «Свои Вселенные»?
– Возможно… Но, позвольте, я же не первый. Было много «творцов» и до меня. Писатели… они все ведут двойную жизнь, разрываясь между нашим миром, тем, что при свете дня горит ярким солнцем, и своим, иллюзорным, что при чарующей луне и загадочной темноте вдруг поражает сознание. Вспомните, как захватывает толкиновская Вселенная «Хоббита…» и «Властелина Колец», таинственная Нарния Льюиса, несуществующая английская Страна Роулинг, не один и даже не два параллельных мира, рождённых в мыслях Лукьяненко>1… «Создатели» были до меня – будут и после. Таков закон жанра. Люди хотят быть Богами, но никому не сравниться и не стать Им. А в попытке приблизиться к кумиру – перо и бумага, клавиатура и компьютер, пальцы и ноутбук – верные спутники и помощники.
– Вам тесно в нашем мире? Не нравится жизнь?
– Я такого не говорил. «Не нравится мир и жизнь в нём», а что – есть выбор? Где-то прячется иная сущность? Так покажите – я охотно посмотрю и останусь там, где мне улыбнётся больше. Покажете? Нет? А что же тогда – не жить, если не нравится?! «Завязывай-ка ты с жизнью, дружок! Я знаю её, проклятую – ничего в ней хорошего нет! Так, урывками бывают светлые пятна, но в основном – чернуха, скукота и мутно-зелёная тоска!» Что за монолог законченного пессимиста, бред умалишённого и высказывание жуткого скептика! Пусть в этих словах и есть свой клочок правды, но… Он не стоит и выеденного яйца, ценен, будто ломаный грош, и нужен вам как собаке пятая нога! Не ищите его, никому не нужного глупыша – истину, которая может низвергнуть в пропасть сомневающегося. Жизнь непредсказуема, и этим она прекрасна! Скука и тоска, но вдруг, за следующим поворотом, тебя поджидает счастье. Возродившимся Фениксом, огненной Жар-птицей оно сидит тихонько на тротуаре и ждёт, ждёт, верьте в это! Чувствуйте правду, которая зовёт за собой на поиски того поворота. Смотрите пристально, вглядываясь до рези в глазах; следите до потери контроля, но не пропустите ту самую дорогу, которая приведёт и соединит вас с нею, ожидающей! Глядите в оба и не промчитесь мимо, ведь на кону слишком многое: долгожданное свидание с истосковавшимся счастьем или глубокая темная пропасть, где нет людей, ты один в мышеловке и можешь не выбраться вовек; теплое укромное место, скрытая и неизведанная твоя планета, где спокойно и хорошо, или сырые болота, в которых скорее сгинешь, чем найдёшь другой путь.
– Где же та дорога? Как найти её?
– Возможно, мы сейчас шагаем по ней, но… я не гуру и не сенсей. Сам ведь в поисках.
– Не найдёте – так придумайте её для себя! Ту, которая приведёт в тот мир, где будет хорошо – сбегите в него, если вы частый гость в виртуальности.
– Жизнь реальна, а значит, это невозможно! Притворство и блажь вся эта параллельность! Факт – вещь упрямая!
– Что ж тогда – не будете писать?
– Повторюсь – я не могу не писать.
– Что же тогда?
– Обитать в обоих мирах. Реальном и мысленном, существующем и придуманном, настоящем и бредовом. Раздвоиться – лишь бумага нужна для этого – одна часть ищет поворот, а вторая – мир. Свой, новый, интересный, но мнимый, к сожалению.
– К сожалению? Вы ничего не путаете?
– Я-то…? Да нет. Тут уж я точно не ошибаюсь. Если он реален, но придуман – это ведь психушка.
Что я пишу? – Как ответить на этот вопрос? Понять бы самому. Фантаст лишь отчасти и не романист, не новеллист, не драматург, не комедиограф и не трагик; не мастер-сценарист ужасов, боевиков, детективов и мелодрам; не сказочник, не рифмоплёт… Кто же я? Просто писатель, писатель жизни своей. Прозаик. Лирик. Сюрреалист.
Рассказ или заметка, повесть или статья, книга, а может, личный дневник? А вот и не угадали! Узел. Переплетение невозможного – реальности, виртуальности и мечты.
– А зачем он?
– На память. Жизнь – верёвка, узелок завязал, а затем всё наладилось, продолжилось и понесло дальше. Загнул, скажете? Пожалуй. Дневник, биография – всё не то. Первое чересчур откровенно, а второе – скучно и тяжко. Сюрреализм – вот оно, то самое, необходимое. Тайна, связанная с жизнью, непонятица, несуразица. Чёрный квадрат, жёлтый параллелепипед – размышлизм и вечный вопрос, на который и сам автор, возможно, не знает ответа. Почему квадрат, почему чёрный; почему параллелепипед, почему жёлтый? А просто так – вдохновило, и баста. Шедевр, скажете? Какие линии, какой глубокий чёрный… Да ладно, спуститесь на землю – обычный квадрат, обычные линии, обычный чёрный! Но не стоит так спешить! В квадрате – душа, в черноте – сердце, а в картине – чувство жизни и смерти. Это не просто геометрическая фигура, а нечто большее, гораздо большее, несравненно большее. И чёрный этот не кажется эталонным – он особый, индивидуальный и будто бы «свой» – малевичевский. По свежей краске словно прогулялся пьяный наждак, и вот – шедевр. Почему? Можно не понимать, можно умничать, толкуя о светотени, о кубизме, ещё чего мудрёного приплести, но это – Квадрат! Будто живой Квадрат. Автор создал его, вложив всю душу, всё сердце, всего себя в это творение – Квадрат. И завязав этот «узел сю», он оставил нам вечную загадку. Ну, а сам-то, как думаете – смог бы раскрыть эту тайну? «Почему именно квадрат?» – хочется задать вопрос, которым терзаемся, Малевичу. Думаете, мы услышали бы чёткий ответ? Он написал его, он полюбил его, он вдохновлялся им. А почему так случилось? Что произошло в тот момент? Кто-то взял его руку и водил по холсту? Почём знать. Вдохновение, вредная мадам, приходит как ей вздумается, уходит неожиданно, гостит недолго, где шляется – непонятно. Если чёрный квадрат её привлёк – хорошо, пусть будет чёрный квадрат; если жёлтый параллелепипед – что ж, пускай.
