Тишину ночного города, обволакивавшую высотки домов прозрачной синей вуалью, нарушал лишь шорох колёс случайных автомобилей на мокром, ещё тёплом после дневного зноя асфальте и отдалённый гул поездов, доносившийся от железнодорожного вокзала. Свет фонарей казался чрезмерно густым и жёлтым, сплошным потоком изливавшимся на дорогу, скорее ослепляя редких водителей, чем позволяя разглядеть проезжую часть.
Игорь опустил козырёк над ветровым стеклом. Коварные выбоины на дорожном покрытии были заполнены водой и сливались с общим полотном дороги, словно усыпанным золотистыми бликами. И он уже успел дважды стукнуться дном нового «Экстрейла» об этот золотой асфальт.
Он поворачивал на улицу Орджоникидзе, когда до его слуха даже сквозь тяжёлые аккорды любимых песен донёсся звук сирены Скорой помощи. Вскоре он уже был на ведущей к отелю дороге, слишком оживлённой для столь позднего часа.
Игорь припарковал машину и направился к входу, где в мерцающих сине-красных огнях полицейских и медицинских автомобилей собралась группа из двадцати – двадцати пяти человек.
– Гражданин, Вы кто? – преградил ему дорогу капитан полиции.
Учтиво поздоровавшись, Игорь предъявил удостоверение и, не получив больше вопросов, направился к Озерову, беседовавшему с полковником полиции.
– Дело будем брать себе? – Игорь, поздоровавшись с полицейским и задав пару дежурных вопросов, обратился к своему непосредственному начальнику.
– Да, – Озеров протянул подполковнику планшет с листами бумаги. – Показания, – пояснил он. – И пока у меня вопросов куда больше, чем ответов.
Игорь, приняв планшет, перевёл взгляд на лежавшее на асфальте тело, с которым в данный момент работала группа экспертов. Тело принадлежало мужчине, лет пятидесяти, и, насколько можно было судить даже по изувеченным конечностям и сплющенной от удара грудной клетке, при жизни он имел неплохую физическую форму. Игорь пролистал протоколы. Погибший – Степнов Сергей Андреевич – доктор исторических наук, археолог, спелеолог. Проживал в Москве. В Новосибирске был проездом, возвращаясь из поездки на Алтай. Причиной смерти пока значился суицид.
Игорь снова перевёл взгляд на тело археолога. Может, и суицид, может – ещё что-то. Сейчас его больше интересовал другой вопрос – что археолог делал в отеле премиум-класса? Обычно такие люди останавливались в местах попроще. Во всяком случае, далеко не каждый среднестатистический житель Москвы выложит за ночь 10 тысяч рублей. А Степнов, по показаниям, проживал в одноместном полулюксе за 15 тысяч. И номер был забронирован на три дня.
– Он вчера заехал? – уточнил Игорь, пролистывая протоколы.
– Да, вчера вернулся с Алтая, – Озеров повернулся. – До этого был в экспедиции… – он осёкся. – Был в экспедиции, – докончил он. – Пройди в его номер. Капитан тебя в курс дела введёт.
Не задавая лишних вопросов, Игорь поднялся на третий этаж.
– Родным сообщили? – первым делом спросил он, поздоровавшись с проводившим осмотр номера капитаном Михалёвым.
– Сообщили бывшей жене, – ответил Михалёв. – Она так спокойно отнеслась. Десять лет, как в разводе, оказывается. Проживал один.
– Ясно. Что-то особенное есть?
– Много документации на английском, – голос Михалёва прозвучал неуверенно. – Я пока смог понять только «mountains», «Altay» и «lake». Это «горы», «Алтай» и «озеро», кажется?
– Правильно кажется, – Игорь принял из рук капитана толстую папку с тетрадями и листами бумаги, содержавшими частью печатный, частью рукописный текст. Большинство записей было сделано, как и говорил Михалёв, на английском.
– А в составе какой экспедиции он был? – Игорь отвлёкся от бумаг.
Капитан Михалёв отошёл от трюмо, где были расставлены немногочисленные стеклянные ванночки и пробирки. Часть сосудов заполняла мутноватая жидкость, в которой содержались осколки каменной породы, песок, перемешанный со слюдой, аммониты размером с ноготь и даже пара крохотных трилобитов.
– Международная археологическая Алтайская экспедиция, – Михалёв постарался скрыть лёгкое недоумение. – Четверо из США. Ещё четверо наших исследователей – трое из Питера, и один, вот, из Москвы.
– Питерские уже убыли?
– Так точно. Американцы раньше спустились.
– А Степнов решил задержаться? – Игорь приблизился к трюмо, рассматривая образцы породы. – И, что дальше? Что за американцы? – он бросил краткий взгляд на Михалёва, почувствовав изменение в голосе капитана. – Мы с Маргаритой Владимировной сами с гор спустились день назад. Я не слышал ничего.
– Понял, – словно извиняясь, произнёс Михалёв. – Они ездили на озеро, – он начал пролистывать свои записи. – Недалеко от границы с Монголией. Название такое…, – Михалёв ещё раз пролистал записи. – Что-то созвучно с Тимбукту.
– Ну, Тимбукту – это в Африке. Киндыктыкуль? – догадался Игорь.
– Да, так, – капитан Михалёв, наконец, нашёл соответствующие записи. – Спелеологи, археологи, исследователи Алтая. Изучали какую-то пещеру над озером.
– А образцы оттуда? – Игорь, надев перчатки, осторожно взял запаянную пробирку с кусочками ракушечника. На горлышко пробирки была приклеена полоска бумаги с надписью: «S#12; 12.07.21; 3.5. Crm.»
– Пока не знаем, – Михалёв пожал плечами, наблюдая за действиями подполковника. – Будем общаться со специалистами.
– Будем, – Игорь внимательно рассматривал образец ракушечника. – Потому что это – не с Алтая.
– Прошу прощения? – Михалёв изучающе посмотрел на Игоря.
– Алтайские горы, если мне память не изменяет, вулканического происхождения. То есть, застывшая лава, туф. Ну, осадочные породы могут быть. Но ракушечник там, точно, не добывают, – Игорь перевёл взгляд на стеклянную ванночку с красноватой жидкостью, в которой покоились окаменелые останки морского членистоногого. – И трилобитов там тоже нет.
– Тогда, как Вы думаете, откуда это? – спросил Михалёв.
– Будем смотреть, – Игорь взял следующую пробирку с мелкими белыми кристаллами, напоминавшими кальцит. На пробирке значилась надпись: «S#24; 16.05.21; 1.8. Pmk.»
