– Я не поеду.
Вздохнув, я бесшумно протянула руку за облегающим чёрным бикини и огненно-красным цельным купальником, который Эшли только что вытащила из чемодана.
– Нет, – упрямо сказала она. – Это ужасная идея, Кэт. Я даже не знаю, подойдёт ли он. Я не поеду. Я прямо сейчас звоню Артуру и говорю ему, что не поеду.
Это было бы гораздо убедительнее, если бы она не стояла там, с побелевшими костяшками пальцев, сжимая купальники, вместо того чтобы позвонить своему парню и сказать ему, что она не поедет в Бразилию.
Мне было жаль Артура. Он так старался, чтобы сделать ей сюрприз.
Нет, она ещё не была в курсе, куда едет.
Я знала, что это Бразилия, потому что Артур не представлял, сколько всего должно произойти, чтобы он смог осуществить свой план без сучка и задоринки.
– Надень это, – приказала я, кивнув на то, что она держала в руках.
– Что?
– Надень, – повторила я. – Ты так беспокоишься о том, что он не подходит, но хотя бы попробуй его примерить.
Прошло ещё несколько минут, но она, наконец, уступила и разделась. Я бы отвернулась, но при наших отношениях это было странно.
Она видела – и фотографировала – меня голой уже кучу раз. Она занималась съёмкой и рисованием, и относилась к процессу с профессиональной серьёзностью.
Эшли родилась великолепной и умрёт великолепной.
Длинная, стройная и высокая, она была покрыта татуировками. У неё были густые чёрные волосы, блестящие яркие глаза и несправедливо упругие сиськи, учитывая их размер.
У меня же была задница-самосвал, которая могла дать фору мамам из «Пиксара».
Ещё у меня были бёдра, которые так и не пришли в норму после родов, пухлый живот и сиськи чуть ниже среднего.
Я не знала, существует ли понятие «мама-боди», но если да, то оно относилось ко мне. Только моё «мама-боди» контрастировало с яркими цветными волосами и многочисленным пирсингом, который я сделала после развода.
Я решила, что если собираюсь быть разведённой матерью-одиночкой, сбежавшей от спокойной жизни со зрелым церковным консультантом, которому нужен был не больше, чем трофей для крика, то я должна выглядеть на все сто.
Эшли была буквально моделью, а я выглядела так, словно меня вылепили из глины. При этом ни Эшли, ни я не были особенно скромны друг с другом.
Так что я стояла со сложенными руками, пока она раздевалась и влезала в ярко-красный цельный купальник.
– Хм… – я поглаживала пирсинг на губе, изучая её. – Ты права. Это будет проблемой.
Она тяжело вздохнула.
– Видишь, я же говорила тебе, что я…
– Артур не сможет держать свои руки подальше от тебя. Ты даже до пляжа не дойдёшь, когда он увидит тебя в этом. Это же будет просто отдых в номере, двадцать четыре на семь. Зачем он вообще побеспокоился обо всех этих модных отпускных штучках? Он мог бы забронировать номер в «Мотеле шесть».
Она закатила глаза и фыркнула, но её лицо немного посветлело.
– Ты меня бесишь.
Я наблюдала, как она повернулась, чтобы посмотреть в зеркало в полный рост, крутясь и оценивая, как эластичная ткань сидит на её груди. Через мгновение она нахмурилась.
– Подожди, – сказала она, – пляж?
– Или бассейн, или джакузи, или что угодно, – сказала я спокойно.
Затем хмыкнула и продолжила:
– А если такого не будет, ты можешь просто надеть его в ванной отеля. Чтобы Артур знал, что, если он хочет увидеть всё это в следующий раз, то должен организовать пляж.
– Ты уверена, что следующий раз будет? – пробормотала она. – Мне кажется, мы там поссоримся миллион раз, и вообще…
Я передала ей чёрное бикини для примерки.
– О чём это ты?
Хотя она колебалась, она не стала делать вид, что не понимает, на что я намекала.
– Я не знаю, готова ли быть вдали от Леоны.
Наконец-то! Я вздохнула и села на край её кровати.
Конечно, речь шла о Леоне – дочери Эшли и лучшей подруге моей дочери, Блэр.
Они обе были «огоньками», этакими зажигалками, но Леона была гораздо талантливее в обведении людей вокруг своих маленьких липких пальчиков, чем Блэр.
Леона была очаровательна и, казалось, растапливала сердца, просто моргая большими добрыми глазами.
Блэр, с другой стороны, чаще попадала в неприятности из-за того, что была одной из тех девочек, которых «слишком много».
Она была слишком громкой, слишком откровенной, слишком драматичной, слишком бессовестной.
Возможно, я никогда не выиграю конкурс «Мама года», но, если бы моя дочь осталась «слишком» отвязной девчонкой, я бы считала своё воспитание очень успешным.
Но, конечно, это будет, когда она немного подрастёт.
Сейчас же Блэр не могла обойтись без нескончаемых разговоров со мной, а я не могла прожить и дня без того, чтобы не заявить, что собираюсь продать её в зоопарк.
Не то чтобы я когда-либо говорила это Блэр, нет, конечно. Только Эшли.
Для этого и существовали лучшие друзья: чтобы высмеивать свои родительские навыки и сочувствовать друг другу, когда ты задавался вопросом, как, чёрт возьми, из твоей ДНК появился этот слишком громкий ребёнок.
Лично я винила отца Блэр, но это было в основном потому, что он был отвратительным человеком.
Я снова и снова говорила Эшли, что она может издеваться надо мной сколько угодно, но я собираюсь сделать с ней то же самое, как только Леона поймёт, что легко может заставить людей подчиняться любым её прихотям и начнёт использовать это в своих интересах.
И, честно говоря, если Эшли продолжит канючить: «Отмени всё, я не поеду», – я собираюсь рассказать всё Леоне и убедить её уговорить маму поехать в Бразилию на недельный отдых с Артуром.
– Ладно, посмотри на это с другой стороны, – сказала я.
Я подошла к ней и встала за плечом, обратившись к её отражению.
– В следующий раз, когда Леона начнёт разучивать новую песню на гитаре, а Блэр потребует подпевать ей, Пенни на заднем плане будет выть, потому что девочки поют на тонах, понятных только собакам. В этот миг ты подумаешь: «Блин, как бы я хотела сбежать от всего этого на пять минут!» Так что спроси себя ещё раз, готова ли ты быть вдали от Леоны?
Это заставило её рассмеяться.
– Ладно, справедливо.
– Я присматривала за ней миллион раз до этого. У меня есть свой собственный ребёнок. Я знаю, что делаю, – я сложила руки, –ты сомневаешься в моих безупречных родительских навыках, Эшли? Потому что если так, то я не поделюсь с тобой своей фляжкой с виски в следующий раз, когда нам придётся дрожать во время футбольного матча.
– Но ты также работаешь, – заметила она.
– Дани уже согласился присматривать за Леоной, когда я не смогу. Я всё ещё пытаюсь убедить его, что он должен взять Блэр.
– Я уверена, что он присмотрит за обеими девочками, если ты этого захочешь.
– Нет, я имею в виду, на постоянной основе. Я даже предложила скидку для друзей. Это гораздо лучше, чем если бы я отдала её в зоопарк. Но он почему-то всё время говорит, что вернёт её к назначенному времени.
