«Я потерялась где-то между надеждой и отчаянием, прошлым и будущем, там, где ты никогда меня не найдёшь…»
Кин Айко
Пролог
Единственным источником света в лаборатории была лишь полная луна, которая просвечивала сквозь полупрозрачные занавески. В помещении за круглым столом сидели несколько докторов-учёных и профессор Журавлёв, управляющий научным центром иммунологии.
– Что будем делать, профессор? Этот трусливый подонок Нортвес предал нас, – прорычал доктор Лазарев, взволнованно подняв взгляд на Журавлёва.
Все в гробовом молчании ожидали ответа профессора, но тот лишь молча смотрел в середину стола, и напряжённо о чём-то думал. Его блеклые серо-голубые глаза затуманились, а кончики пальцев, скрещивающихся у подбородка, время от времени нервно вздрагивали.
– Хватит с меня этого! – воскликнула Анна Алексеевна, единственная среди присутствующих здесь женщина. Её крашеные белокурые волосы были идеально забраны на затылке в прямой конский хвост, который по неизвестной причине раздражал доктора Лазарева. Поэтому, когда она подала голос, мужчина нервно хмыкнул, смотря с презрением на докторшу.
Хоть Анне Алексеевне был уже 31 год, ни детей, ни мужа у неё не было. Всю свою сознательную жизнь, она подарила науке. Женщина уже давно знала профессора Журавлёва, ещё со времён университета. Он тогда проводил у них лекции по «иммунологии». С тех пор Журавлёв всегда был примером для неё, и не только. Умный, холодный, расчётливый, невозмутимый и хладнокровный. Таким он всегда был в её глазах.
– Профессор, сколько можно думать? – хоть Анна Алексеевна и уважала его, иногда он мог вывести её из себя. Из-за этого она часто корила себя за свою несдержанность.
– Молчать, женщина! – послышался скрипучий, но уверенный голос.
– Доктор Никитин, я всегда знала, что вы сексист, но проблему нужно решать сейчас же! Иначе, потом будет уже поздно, – не менее уверенно процедила сквозь зубы Анна Алексеевна.
– Вы не видите? Профессор сейчас, как раз думает над этим, а вы ему мешаете!
– Да, как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?!…
Она собиралась ещё что-то сказать, но не успела. Журавлёв ударил кулаком по столу. Его терпение лопнуло.
– Заткнитесь вы оба! Мешаете мне думать.
Женщина взволнованно посмотрела на Журавлёва.
– Но, профессор… Что же нам делать… – еле слышно пролепетала она.
«Никому не выходить из здания! Вы окружены!» проорал полицейский в громкоговоритель, а из окна послышались звуки сирены, и лабораторию поочерёдно стали освещать красные и синие лучи света. Доктора уже начали суетиться, но Журавлёв поднял правую руку вверх, призывая остановиться. Он прекрасно понимал, что никто сейчас не сбежит и делать нечего, так что лучше будет просто всем успокоиться. Они знали, что он прав, но не могли смириться с этим. Анна Алексеевна присела на колени, и обхватила себя руками пытаясь унять дрожь. Некоторые из остальных докторов хотели последовать её примеру, но мужественность не давала им этого сделать.
Арка I
2017 год
1 Эпидемия. Агата Белякова
21 апреля.
Такое чувство, будто они следят за мной. Эти глаза, я вижу их везде. Тёмные руки, багряные пальцы… они тянутся ко мне. Я не могу ни о чём думать, мною овладел парализующий ужас, пробирающийся в каждую клеточку моего тела, в каждый уголочек души. Единственное, что мне хочется это крикнуть «помогите», но я не могла выдавить даже звука.
Голову задела массивная ветка, и по мне прокатилась новая волна боли.
Сколько бы я не бежала, кругом лишь кромешная всепоглощающая тьма. Кажется ещё чуть-чуть, и она засосёт меня в свою пучину полную отчаяния.
– Помогите… – еле слышно выдавила я. – Помогите!
Что-то массивное схватилось за моё плечо и изо всех сил стало раскачивать меня.
– Белякова, у тебя вообще совесть есть?! – послышался знакомый, но неприятный голос. – Белякова, ПОДЪЁМ!!!
После столь внезапного пробуждения, я всё ещё дрожала. Ужас, исходивший из моей головы, не мог покинуть ещё некоторое время. Что это вообще было?
Резко вскинув голову, я увидела перед собой очень недовольное лицо какой-то противной женщины, которую нечаянно можно перепутать с ведьмой, но к счастью (или сожалению), я ошиблась. Это всего-навсего моя учительница. Женщина стояла около моей парты. Внимание класса также было обращено на меня.
– Так, Белякова, спать ты будешь дома, а на математике, позволь уж, учиться, моя «дорогая», – саркастически закончила Татьяна Алексеевна, и вернулась за свой учительский стол. Стоящий у доски Дима внимательно на неё смотрел. Его глаза выражали спокойствие, а вот я была совершенно вся на нервах. Беспорядочно пытаясь хвататься взглядом за предметы реальности, школьную доску, парту, шторы, одноклассников, я успокаивала себя, мол: «Всё хорошо, это всего лишь дурной сон. Не беспокойся девочка, ты должна быть сильной!»
– Татьяна Алексеевна, ну, вы же мне поставите 4, да? Я же, вроде, всё правильно ответил, – улыбнулся Дима.
– У нас сейчас алгебра, а ты, видимо, перепутал её с геометрией, раз приплёл к ответу синус и косинус. Да за такой абсурдный ответ, мне жалко тебе и тройки поставить, честное слово, Дмитрий, – ответила учительница. – Всё, два, садись уже.
Понурый парень вернулся на своё место, на первой парте у окна.
Учительница уткнулась в журнал.
– Эй, Дим, слышь, твоей любимой Ксюшечки сегодня нет, – послышался чей-то шёпот, а затем негромкий смех.
– Завались, урод! – отозвался и так недовольный Дима.
Над Ксенией Вавиловой часто издевались в нашем классе. Из-за того, что она маленького роста и учится на пятёрки, парни между собой называли её «Ботан-гном».
Я судорожно отвернулась к окну. Не люблю я всё это, если честно. Эти мальчишки давно пали в моих глазах. Такие жалкие. Ничтожные. Ущербные. Терпеть не могу парней, которые издеваются над девушками, особенно над их внешностью. Ксюша же не виновата, что носит очки, да и мы в 11 классе, казалось бы, взрослые люди…. Может, это одна из причин, почему у меня нет парня?
Лучше думать о чём-то другом, чем о парнях, например над смыслом жизни, в чём же он? Может быть я странная? Возможно. Но какая разница вообще? Смысл жизни, смысл жизни.… В чём же он? Может быть, в том, чтобы завести семью, таким образом продолжать свой род? А может в том, чтобы развиваться и самосовершенствоваться? Так трудно решить. Хотя, думаю, что у каждого он свой. Так ведь?
– Итак, кого бы мне вызвать к доске с сегодняшним домашним заданием…. Так-с, – взгляд «дьяволицы» беспорядочно бегал по классу и наткнулся на меня. Сердце, казалось, пропустило пару ударов. Говорят, глаза – зеркало души? Если это действительно так, то свою душу эта женщина, скорее всего, продала царю преисподней. – Агата! К доске, пожалуйста.
