Обморок, а точнее то событие, которое случалось со мной несколько раз на протяжении моих сорока семи лет, не было для меня провалом в небытие, после которого в памяти не остаётся ничего кроме пустой черноты. Когда моё тело пребывало в забытьи здесь (во всяком случае, так это выглядело со стороны), для моего астрального тела, или, если хотите для моего сознания, это было очередным посещением какого-либо «иного» мира. Те места, где я побывал, были весьма разнообразными. Это практически всегда были миры, существовавшие много лет, а то и веков назад. Я «попадал» в тела совершенно разных и абсолютно незнакомых мне людей, которых никаким образом невозможно было связать между собой. Одни из них были молодыми, другие в преклонном возрасте, кто-то был богат, а кто-то влачил жалкое существование. Так как в новой своей ипостаси моя сущность надолго не задерживалась, в скором времени, возвращаясь назад в своё привычное тело, я, осваиваясь в новой реальности, первым делом старался узнать время, в которое попал. Иногда мне просто не верилось, что я нахожусь именно в том месте и в той эпохе. Настолько разнились мои представления о том времени, основанные на моих исторических познаниях в рамках средней школы, с тем, что я наблюдал своими глазами (ну, если быть точным, то, конечно же, глазами того человека в чьё тело я попал).
И вновь мне хотелось бы подчеркнуть то, что «проваливаясь» в разнообразные уголки нашей планеты, я вовсе не смотрел на себя со стороны, как описывают некоторые эзотерики своё пребывание в астральных телах. Это вовсе не было путешествие моей тонкой оболочки, и моё сознание не витало призрачной, никому не видимой дымкой среди незнакомых мне людей и чужих городов. Как было уже сказано, я реально некоторое время жил в каком-то материальном плотном теле. Я ел, дышал и общался с жителями, населяющими эти миры на их родном языке. И всё это происходило до тех пор, пока всё та же неведомая сила, из раза в раз переселяющая меня неизвестно куда, брала и, будто играя в непонятные мне игры, возвращала мою сущность назад в моё собственное тело. В тело мужчины, всю свою жизнь прожившего в шахтерском городе Донецке. Я неоднократно задавал себе вопрос: «Почему именно я? Для чего этот кто-то выбрал именно меня, чтобы наградить тем, чем я теперь владею, и для чего нужны все эти путешествия?» По прошествии стольких лет я думаю, что всё же понял: в чём было дело и в чём секрет. Но, несмотря на все те невероятные события, которые со мной произошли, я и сейчас не до конца уверен, что все мои предположения являются истиной. А началось всё это ещё в детстве.
Осенью тысяча девятьсот восемьдесят второго года я был девятилетним мальчишкой. Рос я в обычной рабочей семье: папа шахтер, мама работала санитаркой в больнице. В тот день, как не раз уже случалось за мою недолгую жизнь, я лежал в кровати с температурой тридцать восемь и шесть. Состояние было отвратительное. Меня знобило даже под тёплым одеялом, а горло болело так, словно по нему прогулялся металлический ёршик, безжалостно содравший с гортани всю кожу. Я рос болезненным ребёнком и отменным здоровьем никогда не мог похвастать. Ангина многие годы моего детства была неразлучной спутницей в зимний сезон. В этом же году эта напасть подкараулила меня ещё раньше. Зима ещё не наступила, а я уже умудрился заболеть. Благо, моя матушка имела отношение к медицине, и у нас в шкафчике был просто склад всевозможных лекарств на все случаи жизни. В большой картонной коробке можно было найти и средство от запора, и средство от поноса, лекарство от головы и от давления… Баночки и тюбики с мазями стояли особняком, так как им просто не досталось места в этой коробке. При случае мама щедро кормила этими пилюлями меня, отца и всех соседей, которые, при любых проблемах со здоровьем, знали, куда можно обратиться, чтобы получить экстренную медицинскую помощь.
Таблетка аспирина, выпитая мною несколько минут назад, ещё не начала оказывать своё жаропонижающее действие. Липкие, как паутина, мысли запутанным бесформенным комком заполняли мою тяжёлую голову. Вместо того чтобы успокоиться и отдохнуть хотя бы сейчас, они продолжали тяжело ворочаться, не давая мне расслабиться и отдохнуть. Я, по мере сил, пытаясь обрести хоть какую-нибудь ясность сознания, пробовал от них избавляться. Однако, тем самым только ещё больше усугублял своё и так довольно плачевное состояние. Мысли никуда уходить не собирались, руками и ногами упираясь в мою болезненную черепную коробку.
Я лежал, закрыв глаза, и ждал, когда же, наконец, жар начнёт спадать, и мне станет легче. За тот короткий отрезок времени моей осознанной жизни, я уже, можно сказать, свыкся с таким вот состоянием. Смирившись с тем, что высокая температура всегда приводит к возбуждению ума и ужасной головной боли, на этот раз я сразу даже не понял, что со мной произошло. Внезапно моё сознание очистилось от навязчивых размышлений, а голова стала свободна, точно гулкая пустая комната, приготовленная для ремонта. Когда же мой мозг всё-таки осознал эту звенящую пустоту – перед глазами вдруг поплыли какие-то разноцветные круги. Такого со мной ещё ни разу не случалось. «Может быть, я умираю», – мелькнула в голове вялая мыслишка. Несмотря на всю трагичность такого предположения в столь юном возрасте, меня это почему-то нисколечко не испугало. На какое-то мгновение я вдруг почувствовал тошноту и лёгкое головокружение, как во время качки на корабле. Однако в следующий миг моё Я, словно не удержавшись в таком шатком положении, будто сорвалось в бесконечно глубокую бездну. Все оставшиеся неприятные ощущения исчезли, моё сознание каким-то образом отделилось от моего тела и полетело куда-то в тартарары.
Полёт был недолгим. Я неожиданно оказался стоящим в какой-то ветхой деревянной лачуге. Хмурые, местами покрытые плесенью стены, холодный, грязного цвета земляной пол и низкий бревенчатый потолок… Он, казалось, сейчас рухнет и безжалостно раздавит моё маленькое детское тельце. Единственное маленькое окошко в стене было затянуто чем-то, что напоминало старую пыльную целлофановую плёнку. Через неё с большим трудом пробивался тусклый дневной свет, из-за чего помещение казалось ещё сырее и мрачнее. Всё это настолько поразило меня, что я даже сразу не обратил внимания на то, что у меня пропали все признаки болезни. Я зябко поёжился, переминаясь с ноги на ногу. Вверх от голых ступней пробежала мелкая дрожь, замерев неприятным холодком в районе живота. Если в кровати я лежал лишь в трусах, то сейчас был одет в какую-то свободную одежду, сшитую из грубой светлой ткани.
