– Что значит освободить?! – возмущенно воскликнул Свинцов. – Мы почти четыре месяца вели следствие по его делу. На оружии полно отпечатков. У нас масса улик против него, мы не можем его отпустить.
– Свинцов, на вашем месте я бы не пытался продолжать изображать из себя святую простоту. Вы прекрасно знаете, что в произошедшем в центре виноваты лично вы. Поэтому данный человек перейдет под контроль инквизиции. Он показал свою полезность и лояльность. Провести столько времени рядом с демоном и не сойти с ума – одно только это делает его особенным. Святая церковь в последние годы ведет войну с чернокнижниками.
Свинцов дернулся, словно от пощечины.
– Ой, простите мне мою невежливость, вы же глава конклава ведьм и колдунов.
– Человек, сидящий в кресле напротив Свинцова, откровенно над ним издевался.
– И что, вы думаете, он не захочет со мной поквитаться? – спросил Свинцов.
– Нет, он, наоборот, возьмется всерьез за вашу организацию и молитесь своей богине, чтобы он не узнал о ваших проделках. Сам великий инквизитор ему благоволит.
– Но, магистр…, – начал было Свинцов.
– Никаких «но», мой дорогой друг. Пейте вино и наслаждайтесь. Его выпустят завтра, а во всем произошедшем обвинят какую-нибудь террористическую группировку, – сказал человек в сером костюме.
– Вам не кажется, что орден много на себя берет? – лицо Свинцова наливалось краской. – Если мы его отпустим, его же убьют, половина города жаждит его крови.
– Найдите кого-нибудь похожего. Нам все равно, кто будет отбывать за него срок. Он нужен ордену. Если эти явления станут более частыми, то пострадает не только церковь. Думаю, что жить на пепелище не заходят даже самые верные последователи Мораны.
– Вы думаете, этот сопляк сможет противостоять богине? Да она раздавит его! – воскликнул Свинцов, нервно расхаживая по кабинету.
– После того, что произошло в центре города, старые боги активизировались.
Грядет война, и, поверьте, она доберется и до чернокнижников, – сказал магистр и сделал глоток вина. – Да, вот еще что, пока не забыл, если его работа окажется продуктивной, ему могут дать особые полномочия. Крайний раз это было лет семьдесят назад. Тогда ведьм и колдунов ставили к стенке.
Вы, наверное, знаете, что ваш покойный отец заверил нас, что конклав будет сидеть тише воды, ниже травы. Поэтому не мешайте ему работать! – голос магистра стал угрожающим и в нем прозвучали стальные нотки.
– Хорошо, но если он ко мне сунется – ему не жить! – рявкнул Свинцов и схватился за горло.
– Лучше вам выполнить волю великого инквизитора. Ему может не понравиться ваш высокомерный тон, – сказал магистр и сделал пасс рукой.
Свинцов упал на землю и стал жадно хватать воздух.
– Видите, как хорошо жить и дышать, цените эту малость, Николай Степанович, и предупредите сына, чтобы не вздумал самовольничать.
– Я все передам, – прохрипел полковник Свинцов.
– Хорошо, всего доброго, Николай Степанович, спасибо за угощение. Вино было просто чудесное.
Когда полковник поднял голову, его гость уже покинул кабинет.
Немного придя в себя и растирая саднящее горло, Свинцов взял рабочий телефон.
– Выпускайте этого урода и установите за ним слежку, – сказал он собеседнику и повесил трубку.
«Значит, в городе будет новый инквизитор. Ну что же, Сергей Старцев, ставки в нашей игре растут», – сказал полковник и, схватив со стола бокал с остатками вина, запустил его в стену.
Утро следующего дня
– Ядрёна вошь! Муж, ты только посмотри на нашего сына. Тебя хоть не били там, в твоей тюрьме? – спросила мама, наблюдая, как я с жадностью поглощаю еду.
– Я был не в тюрьме, – сказал я.
– Ага, как же, не в тюрьме, – хмыкнул папа.
– Хорошо хоть нам позвонил, а то у тебя в холодильнике мышь повесилась, – сказала мама.
– Ага, ты еще скажи, что последний хрен без редьки доедаю, – огрызнулся я.
Мама хмыкнула и задала новый вопрос.
– Кстати, а что там твоя демонесса, не объявлялась?
– Что прям сразу моя? – смутился я.
– Нам с мамой без разницы, твоя она или не твоя. Нам уже шестой десяток.
Наши ровесники уже нянчат внуков, – сказал папа, желая поддержать маму.
– Угу, как же, внуков, я пока безработный и мне нет дела ни до каких девушек.
Мама прикрыла глаза.
– Давайте закончим с этим разговором. Когда я буду морально готов, я обеспечу вам кучу внуков, – сказал я, поднимая руку.
– Ага, как же, морально готов, и когда ты успел себе набить столько татуировок? – сказал папа, рассматривая мои руки.
– Тюрьма меняет людей, – усмехнулся я.
– Бог с ними, с твоими татуировками, женись уже, наконец, – сказала мама и хлопнула ладонью по столу.
– Мам, да на ком мне жениться? – устало протянул я.
– Нам без разницы, женись хоть на козе, но если ты не возьмешься за голову и через три месяца не приведешь к нам в дом невестку, ты лишишься нашей поддержки, – сказала мама.
Я отодвинул свою тарелку.
– Спасибо за обед, а теперь я пойду в душ, надо смыть с себя тюремную грязь, – буркнул я и направился в ванную.
Включил душ и начал смывать с себя пот и грязь.
– Сынок, открой дверь, – в ванную настойчиво постучали.
– Все нормально, мам, если ты решила, что я собрался вскрыть вены, то не надейся.
Стук тут же прекратился, похоже, папа нашел способ утихомирить маму.
В душе я провел минут двадцать. Побрившись, я провел рукой по лицу.
Судя по тому, что мне рассказывали, когда меня нашли среди обломков, я больше походил на обгоревший кусок мяса А сейчас на теле не осталось даже следа произошедшего.
Я вышел из душа и направился в комнату.
– Там тебе куча писем пришла. Посмотри, может что-то важное, – сказал папа и указал на журнальный столик.
Так, что тут у нас? Среди кучи конвертов один отличался. Серая плотная бумага и необычная марка. Вскрыл конверт.
– Что там такое? – спросил меня папа, заметив, как я изменился в лице.
– Да чушь всякая, реклама и прочая дребедень.
– Ну-ну, – сказал папа и вернулся на кухню.
Я пробежал глазами по скупым строчкам письма. Что еще за орден карающих? Какое нахрен назначение инквизитором?
В конце письма был телефонный номер и адрес. Достал телефон и пробил адрес. Агентство ритуальных услуг «Вечная жизнь». Хотя, в свете последних событий, сомневаюсь, что это прикол. Да и нет у меня друзей, которые устроили бы мне розыгрыш в стиле письма из Хогвартса. Ладно, завтра позвоню, узнаю, кто наградил меня званием инквизитора и какого хрена я должен плясать под чью-то дудку.
На улице раздался рев мотоцикла. Девушка на мотоцикле отличалась потрясающей фигурой, и я невольно засмотрелся на нее. Она остановилась на дороге и повернула голову в сторону дома. Мне из моего окна было прекрасно ее видно.
– Вышел бы, познакомился, – сказал папа, неизвестно как оказавшийся рядом со мной.
