Глава 1: Точка Опоры Человечества
Воздух на высоте восьми километров был разреженным, холодным и неестественно чистым. Он обжигал легкие, словно кристаллики льда, но Айзек Вейл не обращал на это внимания. Он стоял на самой кромке открытой платформы «Омега», финальной смотровой площадки космического лифта «Титан». Внизу, затерянный в дымке, раскинулся экваториальный мегаполис Нова-Эквадор – серое пятно цивилизации на изумрудном ковре джунглей. Но Айзек смотрел не вниз. Его взгляд, остекленевший от усталости и чего-то большего, был устремлен вверх, вдоль монструозного спина стального божества, творцом которого он являлся.
«Титан». Это имя больше не было метафорой. Он был титаном. Четыре колоссальных опоры-тетрапода, каждая толщиной с небоскреб старой эры, уходили глубоко в земную кору где-то далеко внизу, в невидимой с этой высоты точке, которую Айзек знал до последнего болта. Они сходились, переплетались в непостижимой инженерной гармонии, образуя центральный ствол – гладкую, сияющую в лучах восходящего солнца иглу, уходящую прямо в небо. Туда, где на геостационарной орбите ждала «Олимп» – орбитальная станция-приемник, город в невесомости. Их связывал трос. Не трос, а Трос. Сплетенный из углеродных нанотрубок, армированный квантовыми нитями, толщиной с океанский лайнер и длиной… длиной в мечту всего человечества. Он висел в небе, как нить Ариадны, ведущая не из лабиринта, а в него. В космос.
Новая эра. Так говорили на всех новостных каналах. «Титан» обещал раз и навсегда решить энергетический кризис – дешевая доставка гелий-3 с Луны и гигантских солнечных коллекторов с орбиты. Он обещал расцвет колонизации Солнечной системы – билет на орбиту станет доступен почти как авиаперелет. Он обещал единство, прогресс, светлое будущее на сто веков вперед. Айзек Вейл, Главный Инженер Проекта «Титан», был архитектором этого будущего. Героем. Иконой. И он чувствовал себя выжатым, как лимон, оставленный на палящем солнце пустыни.
Он сглотнул. Горло пересохло, будто наглотался пыли с лунных разработок. В кармане термо-комбинезона нащупал маленький, холодный флакончик. Не глядя, нашел капсулу, сунул под язык. Горьковатый привкус стимулятора мгновенно разлился по слизистой, короткий, острый укол бодрости пронзил туман в голове. Ненадолго. Слишком ненадолго. Он уже не помнил, когда спал последний раз по-настоящему. Не те урывки забытья за столом, прерываемые кошмарами, а глубокий, исцеляющий сон. Месяц? Два? Финал проекта, последние пусконаладочные работы перед испытанием первой грузовой платформы, выжали из него все соки. Но дело было не только в работе.
«Тени… Шевелящиеся тени на краю зрения. Как скользкие угри в мутной воде сознания.»
Мысль пронеслась незваной, резкой и холодной. Айзек вздрогнул, невольно сжал перила. Сталь была ледяной даже сквозь перчатки. Он зажмурился, пытаясь прогнать наваждение. Это был всего лишь стресс. Перегрузки. Годами накопленная усталость. Его мозг, его прекрасный, точный, как квантовый компьютер, инженерный мозг, просто давал сбои под невероятным давлением. Так он себе говорил. Каждый день. Каждый час.
– Доктор Вейл?
Голос за спиной заставил его вздрогнуть сильнее, чем собственная мысль. Он обернулся, слишком резко. Перед ним стояла доктор Элара Торн. Невролог и психолог проекта, приставленная к нему «наблюдателем» по настоянию директора Ренна три месяца назад, когда Айзек впервые упал в обморок прямо во время совещания. Она была одета в практичный, но не лишенный стиля, серый термо-костюм, ее темные волосы были туго стянуты. В руках – планшет, но ее внимание было приковано не к данным, а к нему. К его лицу. Айзек ненавидел этот взгляд. Взгляд сканера, ищущего трещины в безупречной конструкции.
– Доктор Торн, – его голос прозвучал хрипло. Он попытался выпрямиться, изобразить уверенность. – Вы всегда появляетесь так… тихо?
– Вертолет приземлился пять минут назад, доктор Вейл, – ответила она спокойно, без улыбки. Ее карие глаза изучали его: запавшие, с лиловыми тенями под ними, резкие скулы, тонкие, побелевшие от напряжения губы. – Я стучала. Вы не ответили. Вы выглядите… – она подобрала слово, – истощенным.
– Мы все истощены, доктор, – отмахнулся Айзек, снова поворачиваясь к пропасти и своему творению. Вид «Титана» хоть как-то успокаивал. Геометрия. Логика. Расчет. Здесь все подчинялось законам физики. Здесь не было места теням. – До первого испытательного подъема осталось семнадцать дней. Каждая секунда на счету.
– Семнадцать дней, за которые можно восстановить силы, если дать организму отдых, – настойчиво продолжила Торн, подходя ближе. Ее голос был мягким, но в нем чувствовалась стальная профессиональная воля. – Ваши показатели на последнем медосмотре… тревожны, Айзек. Скачки давления, аритмия, критически низкий уровень мелатонина. Ваша нервная система работает на пределе. И это только физиология.
Айзек почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он знал, к чему она клонит.
– А что еще? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
– Отчеты о вашем поведении. Периоды отстраненности. Вы говорите сами с собой. Вчера вечером техник видел, как вы… спорили с пустым углом в вашем кабинете.
«Не пустой! Там было… движение. Геометрия, которая не должна была двигаться. Углы складывались не так…»
– Стресс, доктор Торн, – Айзек резко оборвал навязчивую мысль. – Галлюцинации от недосыпа. Банально. Я принимаю ноотропы и стимуляторы, чтобы держаться. Как и половина инженерного состава на этом чертовом небоскребе. – Он швырнул рукой в направлении башни. – Когда «Титан» заработает, когда мы откроем дорогу в космос для всего человечества, тогда я высплюсь. А пока… – он достал флакон, потряс им. Капсулы глухо позвякивали. – Пока мне хватает этого.
Торн нахмурилась, ее взгляд скользнул по флакону.
– Это временное решение, доктор Вейл. И опасное. Ваш мозг… – она запнулась, подбирая слова, – он уникален. Тот факт, что вы смогли удержать в голове всю сложность «Титана», спроектировать его… это феноменально. Но даже самому совершенному механизму нужна профилактика. Вы сжигаете себя. И то, что происходит… эти эпизоды… они могут быть предвестниками чего-то более серьезного.
– Чего именно? – Айзек повернулся к ней, и в его голосе впервые прозвучала резкость, почти злость. – Невроза? Психоза? Полноценного срыва? Это то, что вы втихую пишете в своих отчетах для Ренна? Что его главный инженер – псих, который вот-вот угробит проект века?
Торн не отступила. Ее лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло что-то – не страх, а скорее… тревога? За него? Айзек не поверил.
– Мои отчеты конфиденциальны, доктор Вейл. Моя задача – помочь вам. И проект выиграет только в том случае, если его мозг будет функционировать оптимально. Я предлагаю вам… нет, я настоятельно рекомендую вам пройти углубленное обследование. И провести хотя бы 48 часов в состоянии медикаментозного сна. Под наблюдением.
