Эльфийка и дракон
Глава первая
Полумрак сводчатого потолка давил на, и без того не самое радужное, настроение собеседников, один из которых чинно сидел в кресле, опустив морщинистые руки на обитые дорогой, золотой парчой подлокотники и хмуро рассматривал второго. Второй же вольготно расположился на огромных размеров кровати, прямо поверх расшитого замысловатыми узорами и подбитого мехом Батогского покрывала. Закинув одну руку за голову, в другой он держал инкрустированный серебром и рубинами бокал тончайшей работы гномов стеклодувов, скептически поглядывая на темную жидкость внутри. Густые волосы молодого мужчины были распущены и обрамляли огненным ореолом его волевое лицо, выгодно оттеняя белую кожу. Ворот алой рубашки, свободно расстегнутый, не скрывал сильных, прекрасно оформленных мышц шеи и груди. Внушал уважение и рост рыжеволосого. Свет магических светильников, тускло мерцающих на круглых, каменных колонах, отражался в расплавленном золоте его радужки.
Разговор у собеседников определенно не клеился. После некоторой паузы, тот, что сидел в кресле, затянул уже явно не новую и порядком поднадоевшую песню:
– Арт, ну что ты киснешь в своем подземелье. Выйди на воздух, загляни в Академию, посмотри на новых студенток, развейся, найди себе достойное развлечение… Погода замечательная – последние летние деньки. Солнышко светит, птички поют, студенты приехали, к экзаменам готовятся. В общем, жизнь бьёт ключом, а ты тут чахнешь, как сказочный злодей над златом.
– Мне и здесь не плохо дышится. Что я не видел в твоей Академии Магии за последние тысячу лет? Одни и те же студенты, с претензиями на гениальность, приходящие с уверенностью, что обязательно станут великими магами и уходящие через десять лет без определенных видов на будущее. А что касается простых смертных развлечений, то я даже напиться не могу как нормальный студиоз потому, что моя кровь не воспринимает алкоголь, какой бы крепости тот ни был. – Рыжеволосый мужчина фыркнул, надул губы как ребенок и отвернулся от собеседника, раздраженно барабаня пальцами по серебряному обкову бокала.
– Ну может быть в этом году среди поступивших окажется какое-нибудь дарование, которое ты собственноручно обнаружишь, выпестуешь и подаришь миру в знак доброй воли? – Настаивал на своем седовласый мужчина, эльфийской наружности, неопределенного возраста, в белой мантии преподавателя Стардарской Академии Магии. Впрочем, делал он это без особого энтузиазма, заблаговременно зная, что когда Арт в таком настроение, то расшевелить или тем более переубедить его – просто заранее потерянная кауза. – Ну а что касается «напиться», то ты же вино пьешь, значит тебе оно все-таки нравится… Вот бы и сходил в какое-нибудь достойное заведение, менестрелей бы послушал, развеялся бы…
– Сальт, ты ведь тоже компот пьешь, но эффект то не тот как от вина. – Недовольно буркнул Арт, совершенно бесцеремонно перебивая собеседника, и уткнулся взглядом в бокал с бордовой, тягучей жидкостью – И потом, я же все таки аристократ, как ни крути, хоть и последний в своем роде, мне по определению полагается пить дорогое вино из дорогой посудины… А что касается всех этих птичек-певичек, то от них только тоска смертная и ничего больше. Что, я без их нытья не знаю как остался единственным представителям своего рода? Так зачем мне об этом напоминать? – Мужчина лениво перевернулся на бок и, подперев щеку кулаком, вопрошающе уставился на сидящего в кресле, мол: какие еще будут аргументы.
– Вот поэтому тебе тем более надо выползать из своей берлоги и искать способ продолжить свой род, дабы тот не прервался в твоем лице. – В голосе Сальта начало проскакивать раздражение вперемешку с назидательными нотками. Вот уже сотню лет он мусолит со своим подопечным одну и ту же тему и всегда абсолютно безрезультатно. А ведь на кону стоит сохранение целой расы… да еще какой расы. Это тебе не гномы, не орки и даже не эльфы. Это…
– Во-первых, это не берлога, а замок и почти мой родовой, учитывая, что я в нем родился. Во-вторых, я практически бессмертный и по сему, вероятность прерывания рода в моем лице также практически ровна нулю, если ты конечно не добьешь меня своими нравоучениями. И в-третьих, все мои попытки найти продолжательницу рода для меня протекали по одному и тому же сценарию, а иные и вообще заканчивались плачевно, причем именно для претенденток на эту роль. В общем, неблагодарное это занятие. Вон, о моей последней свадьбе до сих пор легенды складывают да сказки рассказывают, а потом ими детей на ночь пугают. – Рыжий опять надулся как мышь на крупу и заскользил белыми изящными пальцами по грани бокала – Вино будешь? Отменное, эльфийское, с привкусом травы.., как ее там, этой… «тиратерри»… – Явно пытаясь шокировать своего собеседника и увести разговор от порядком надоевшей темы, нарочито небрежно спросил Арт, лукаво улыбнувшись, а его зрачки на миг сузились до вертикальных полосок, ясно говоря о том, что их обладатель находится в степени крайней раздраженности и позволяет себе частичную трансформацию, дабы немного спустить пар.
Так или иначе, замысел рыжего полностью оправдал себя. Глаза седого резко приняли круглую форму, не оставив и намека на характерную эльфийскую миндалевидность, при этом брови стремительно взметнулись вверх, испуганно спрятавшись под длинную, изысканно небрежно спадающую на высокий лоб, челку. А рыжий буквально физически почувствовал, как с резким вдохом его оппонент набирается силы, чтоб по максимуму выплеснуть свое негодование, которое, кстати, не заставило себя долго ждать:
– Пресветлая Матерь Создательница, демоны тебя побери, безмозглая ящерица! Ты что подсел на Тиратеррисоль!? Это дурман, наркотик! И давно ты его пьешь? Его последствия необратимы! Ты об этом подумал! Хотя, о чем это я!? Если бы тебе было чем думать, то ты бы не тащил в рот всякую гадость. Тебе его кто-то подсунул, или сам до этой глупости, своим собственным, скудным умишком доковылял?! – Тональность этой тирады тоже была безмерно далека от эльфийской мелодичности и отличалась весьма неблагозвучными переливами, начавшись истошным визгом, перейдя в рычание, а под конец и вовсе скатившись до шипения.
Чтобы довести Сальтариэля до такого уровня бешенства, надо было хорошо его знать и изрядно постараться, но Арт умел это притворять в жизнь как ни кто другой, при этом искренне наслаждаясь треволнениями своего наставника и опекуна, по сути, давно ставшего другом и исповедником. В конце концов, он же не со зла его доводил, а так, от скуки или когда тот начинал его доставать своей чрезмерной опекой. Вот и сейчас рыжий не спешил развеивать дымку заблуждения, выдерживая полагающуюся драматичному моменту паузу. Потом заговорил чересчур спокойным и размеренным тоном, что только накалило атмосферу так, что его собеседник подался вперед всем телом, вцепившись в подлокотники с таким энтузиазмом, что дорогая ткань обивки затрещала:
