Часть 1. Выживание. Глава 1. Артем.
Моя дорогая Виктория, прости, что так получилось с нашей дочерью и… И с тобой. Я сижу здесь один над вашими телами и жду, когда первая из вас проснется и позволит присоединиться к всеобщему Безумию. Вы никогда не прочитаете это письмо, а я никогда не смогу вас убить. Простите. – Записка найденная в луже крови в бывшем ресторане общественного питания станции метро «Октябрьское поле».
Вы любите дождь? Этот вопрос я задавал всем и вся, когда учился в старших классах. Это было связано с тем, что моя девушка до дрожи в коленях боготворила мерзопакостную погоду в виде дождя и сырости. В такие дни ее тщательно выпрямленные русые волосы становились кудрявыми от самой макушки, а сама она носилась словно сумасшедшая под ледяными каплями дождя. Что касается солнца – ей оно не нравилось, даже не так, она его попросту не любила. «Солнце хорошо там, где море и песок» – вечно твердила она, – «жара хороша там, где можно спрятаться от нее в воде!». Да, она была невыносима, признаюсь честно, когда ныла о знойном лете и выпивала литрами воду со льдом, после чего сильно кашляла. Меня это бесило и раздражало, я подкалывал ее сотни раз, но она не обижалась, лишь пожимала плечами.
Сейчас мне не хватает ее плеч и кудрявых волос, не хватает щек, с которых я вытирал слезы, когда у нее что-то не получалось, не хватает прикосновений и взгляда. Ее уже давно нет в живых, но, однако, она продолжает мне сниться. Я редко вижу сны, но если вижу, то там всегда она, моя сестра, либо родители. Лица друзей быстро стерлись из моей памяти, остались лишь самые близкие, но и тех – уже не было рядом.
– Артем, ты спишь что ли? – Послышался голос из-за спины и я резко открыл глаза.
– Нет. А ты?
Я обернулся назад и посмотрел на своего лучшего друга – Сашу. Он был моим ровесником, на голове были волосы цвета платины, а глаза водянисто-голубые. В нем было что-то, что порой вызывало во мне панику – он буквально умел читать мысли. Конечно, я утрирую, грубо говоря, Саша всегда знал, если кто-то чего-то утаивал, это была его некая суперспособность или типа того, не знаю, но скрывать от него что-то было без толку.
Он придвинулся ко мне поближе и теперь мы вместе молча наблюдали закат. Закатом это, конечно, было назвать трудно – вечно серое небо и оранжевая искорка, скрывающаяся за облаками, вот, что теперь представлял из себя рассвет и закат. Темнело рано, светлело поздно, ни тепла, ни света, ничего.
– Сестра? – Вновь спросил тот.
Он догадался, конечно же, что я задремал, а раз я отрицаю – значит что-то снилось, а если снилось – значит кто-то близкий. Вся эта цепочка выстраивалась в его голове быстрее, чем в моей собственной. И это было поразительно.
– Алиса.
– М-м-м… – Промычал он в ответ и потер руками глаза.
Моя смена еще не закончилась, поэтому, вся наша команда еще спала. Что же за команда? «Команда зачистки №13» – такое у нас было название, а нашим главнокомандующим был Шрам – темноволосый мужчина с такими же темно-карими глазами, лет сорока, с уродской отметиной, рассекающим половину лба и бровь. Он получил его во время «Вспышки» – первый день эры Безумия.
Так же, в команде присутствовали два брата близнеца, оба рыжие и настолько веселые, что казалось их жизнь эра Безумия вовсе не испортила. На момент вспышки им было всего по 13 лет, единственное, что они рассказали о своем прошлом – сынишки богатого папочки с Рублевки. Но и этого было вполне достаточно, о прошлом сейчас не принято говорить, это считается вредным и обладает побочными эффектами в виде слез, истерик, драк и самоубийства.
Раньше, в нашей команде было шесть человек, шестым был Данил – он пробыл с нами ровно год, а потом его не стало. Просто ушел и не вернулся. И что с ним случилось – непонятно. Да и не надо знать, наверное. В тот же день Шрам получил сообщение на свой КПК из Кремля – главного штаба управления – что искать его не стоит, продолжаем миссию. А миссия наша была проста – зачистка Москвы от «неживых» или иначе «безумных».
С момента «Вспышки» я не был в Кремле, меня подобрали в одной из аптек, где я лежал в крови в обнимку со своей погибшей сестрой, мне не хватало духу пустить ей пулю в висок или свернуть шею, даже зная, что оставались считанные мгновения до того, как этот милый ангел проснется и посмотрит на меня совсем другими глазами, полными голода и злости. Не знаю, к сожалению или к счастью, но этого так и не произошло.
Из аптеки меня увезли в «Убежище №4» по ЦАО, где молодых парней и девушек готовили к участию в командах зачистки. Четвертое убежище представляло собой некий форт с высокими стенами и вооруженной охраной по периметру. Внутри были спальные комнаты на 12 человек с окнами, что выходили на тренировочное поле, у каждого «новобранца» была своя кровать и тумбочка, девушки и парни жили вместе, единственное, что нас разделяло – душевые кабинки, это было единственное место, куда особям мужского пола вход был строго запрещен. Пару раз я слышал, как новенькие молодые девчонки плакали в душе после отбоя, им тяжело было привыкнуть к тому, что тут людей не делят по половым признакам и конечно, не все могут справиться с той нагрузкой, что нам давали. Тренировки проходили по шесть часов в день, у нас было хорошее питание четыре раза в день и крыша над головой, в свободное время, с разрешения членов администрации, нас выпускали за пределы тренировочного центра под присмотром действующих команд зачистки, дабы показать, что происходит в реальном мире. Раз в месяц к нам приходили мужчины, на вид всегда старше тридцати лет , они были сильными и иногда уже имели пару человек в своих командах, но, все же, набирали людей отсюда и быстро покидали лагерь. Я ждал три месяца, прежде чем появился Шрам и забрал меня с собой – в свою команду. На его лице красовалась отметина, словно от ногтей Безумного, это придавало его персоне больше героизма и мужества. У нас тогда проходила тренировка, нас построили в две шеренги в шахматном порядке и представили, как отряд выпускников. Рядом со Шрамом крутился парень, имени которого я не знал на тот момент, а сейчас могу смело называть своим лучшим другом. Именно тот что-то сказал Шраму, после чего он выбрал меня, Данила и двух рыжих братьев-близнецов, которые жили в другой комнате и посему, нам не удавалось общаться раньше.
Так началась моя история о новом мире, в котором не было место прошлому.
Я, вообще, плохо помню те дни, когда мы с сестрой блуждали по Москве с целью выживания, но этому я рад, как никто другой, такие воспоминания, так же, как и разговоры о прошлом – доводят до нервного срыва и летального исхода. В первые года наших скитаний с целью зачистки – мы находили горы тел, но не разорванных в клочья безумными и не объеденными до основания, нет, это были тела самоубийц. Некоторые выпускали пулю в лоб, другие вешались, однажды встретили мы семью, у них был полицейский пистолет и кухонный нож, у женщины на руках плачущий ребенок, а в нескольких домах от них – неживые, идут на рев младенца. Мы так же, как и они, спешили на этот пронзительный визг, но не успели. Сначала плач резко прекратился, затем послышался выстрел, это был довольно непродуманный ход, ибо на такие громкие звуки, как правило, и сбегаются все неживые. Когда мы добежали до приоткрытого подвала – было уже поздно: младенцу свернули шею, женщина получила пулю в лоб, а мужик перерезал себе горло. И судить мы его не можем, он поступил благородно, подарив последнюю пулю любимой жене. Мы сожгли их тела, как это было принято, покромсали пару-тройку безумных и устроили привал в этом самом доме – бывшем общепите с большими окнами, застекленными окнами, что давало нам хороший обзор и огромном количеством столов и стульев из которых получились прекрасные кровати. На дежурстве каждые восемь часов сидел кто-то из нашей великолепной пятерки, пока остальные спали. В нашем «уютном гнездышке» на этот раз мы задержались на долго, хотя, так было делать вовсе нельзя, однако, у нас было полно еды – теперь всякая живность, по типу белок, кабанчиков и зайцев, свободно могла передвигаться по городу, если не были съедены голодными живыми, на счет воды тоже беспокоиться не приходилось, к нашему счастью подвал был забит бутилированной водой и кое-какими продуктами «долгожителями». Скорее всего, до нас здесь тоже кто-то жил.
