Я, как обычно, опаздывала. Накануне засиделась допоздна над теорией вектора направления силы, а потом решила буквально пять минуточек перед сном почитать, всего пару страничек древнеэльфийских сказаний и мифов. И, как часто со мной бывает, пять минуточек превратились в несколько часов, оторваться от них я смогла только перед рассветом. Мифы, сказки и легенды были моей слабостью. И вот, как и следовало ожидать, я проспала.
На бегу, делая несколько дел одновременно, пыталась умыться, привести в порядок волосы, собрать в сумку конспекты и одеться. О завтраке уже не могло быть и речи. Вот так, на ходу застегивая плащ и едва не наступая на завязки своих новеньких эльфийских ботиночек, я мчалась в учебный класс.
Кстати, меня зовут Элина. Мне двадцать один год. Для жительницы светлой империи у меня несколько необычная внешность. Среди высоких светловолосых и черноглазых жителей я, с гривой каштановых кудрей и зелеными с золотыми вкраплениями миндалевидными глазами, выгляжу чужой. Безусловно, после волшебных масок и уложенная аккуратными волнами такая шевелюра вызывала бы зависть у всего женского населения нашей академии, но у меня, как правило, нет времени и зачастую средств на приведение моих непослушных кудряшек в порядок. Поэтому пушистый узел на макушке, скрепленный парой спиц, это наше все! И неважно, что с выбившимися из узла кудряшками вокруг лица я выгляжу, как амелиус – белый цветок с огромным количеством мелких невесомых лепестков, которые легко срывает и разносит ветер. Да еще и мой рост: не самому высокому мужчине я едва дохожу до плеча. Но мне на мнение окружающих наплевать. Я люблю себя такую, какая я есть, ведь больше любить меня некому.
Родилась и выросла я в светлой империи. Наша империя Леонория находится в центре огромного материка, со всех сторон омываемого морями. С севера это Эльканское море, с юга – Кастмальское, с востока – Ромульское, а с запада – Инстальское. Вопреки законам природы вода морей никогда не смешивается. У каждого моря своя температура, плотность, соленость и даже цвет воды, а населяющий их растительный и животный мир неповторим. Кроме Леонории, на материке расположены княжество эльфов, земли оборотней, горы гномов, а в степях хозяйничают орки и песчаные тролли.
Родной мне была деревушка Ясенька. Найти наиболее отдаленное от столицы место крайне трудно. Неизвестно кем основанная в глуши, окруженная вековыми лесами с одной стороны, болотными топями с другой, и на подступах к Великим горам, деревня насчитывала всего десятка три дворов. Несмотря на такую удаленность и отсутствие заезжих гостей, жители Ясеньки не скучали, относились с любовью к своему месту жительства, и деревенька была вполне благоустроенная и симпатичная. Выкрашенные в яркие цвета дома с резными ставнями, видимо, строились такими в противовес темному лесу и болотам. А каждая хозяйка разбивала цветник перед домом, да чтоб обязательно был ярче и необычнее, чем у соседей.
Мне крупно повезло: меня взяла в помощницы травница. Сироте найти свое место в деревне, где каждая семья из поколения в поколение занимается каким-то делом, трудно. Помощниц у травницы было двое – я и ее дочка. Но дочка с рождения была слабенькая, еле выходила ее мать, и с такой помощницей тетке Евсении было тяжело. У меня же после исчезновения мамы появилась странная особенность. Я слышала и понимала растения и животных. Чувствовала, кому нужна помощь, какая травка большей силой обладает, где скопления грибов-ягод в лесу, где опасно на болоте, а где пройти можно. Но я боялась открыть кому-либо свой секрет: ведь непохожих обычно боятся или презирают. Помню, мама тоже сильно отличалась от остальных баб нашей деревни. Была какая-то светлая и добрая. Все у нее всегда в руках спорилось, и растения никогда не погибали, и цветы самые красивые были. Однако хоть и несколько сторонились нас в деревне, а в случае беды, большой или малой, шли к маме за советом или помощью. Помню, она прикоснется руками, слово доброе молвит и будто темноту, что вокруг человека клубится, рассеет. И мне всегда показывала и рассказывала, что и зачем делает, только маленькая я еще была. Вот и взяла меня в помощники тетка Евсения: не то из жалости, не то надеясь, что мамин дар во мне проявится.
С ранней весны и до поздней осени мы собирали травы, коренья, ягоды, соцветия – все, что могли найти в лесу, у подножия гор и даже на болотах. Сушили, толкли, готовили отвары, мази, укрепляющие сборы на все случаи жизни – для себя и на продажу. Не все компоненты для лекарств, зелий и мазей можно было найти в наших лесах и болотах. И поэтому два раза в год тетка Евсения с дочкой присоединялась к купцу Филимону и его обозу и ехала в ближайший крупный город Ластован для пополнения запасов и продажи заготовленного.
Обозы до города ходили только два раза в год, потому как нанять охрану, проводника да собрать телеги с лошадьми стоило больших денег. И каждый раз отправление обоза – это было целое событие. Купец Филимон должен был наполнить лавку необходимыми товарами: крупой, солью, всем, что нельзя вырастить или добыть в нашем краю. Охотники дворами объединялись и везли на продажу добытое опасным промыслом по болотам редкое и ценное мясо и шкуры хищников, змеиную кожу. Травница везла в город редкие травы и настои, чтобы там продать либо обменять на те, которых у нас не найти. Кузнец вез оружие с редким сплавом для обнаружения и убийства нечисти, а мастерицы необыкновенные – кружева с самоцветами из недр наших гор.
Перед очередной поездкой дочка тетки Евсении была невнимательна, и на болоте ее укусила тлянница зеленая. Так-то безобидная мошка, каких летает тьма на болотах, но у дочки оказалась непереносимость к укусам. И в Ластован тетка Евсения взяла в помощь меня.
Ночь перед отправлением в путь я почти не спала: так волнительно было предстоящее путешествие. Я же нигде не была ни разу. Все окрестные леса и болота на расстоянии дневного перехода я, конечно, знала вдоль и поперек, но даже в соседней деревне Раяновке не бывала. Когда же удалось, наконец, задремать, в мой сон вторглись непонятные образы. Люди, светящиеся разными цветами, незнакомые места, ощущение полета и пьянящая радость свободы.
