Вплоть до этого момента план побега работал почти идеально.
Закинув сумку с немногочисленными вещами в пассажирскую капсулу, я глубоко вздохнула. Надеялась в этот раз покинуть Центрополис надолго, если не навсегда.
Насколько надёжен автопилот доставшегося мне глайдера, я не знала. И не рискнула проверять – без колебаний взяла управление в собственные руки. Сначала пришлось покружить вдоль городских магистралей, чтобы приноровиться к непривычной скорости реакции машины на мои действия. Сенсоры, явно нуждавшиеся в ремонте, периодически подтормаживали, система балансировки плохо слушалась: корпус то и дело вело в сторону. Однако уже через час я приловчилась и уверенно направила глайдер к северному выезду из полиса.
Я рассчитывала проскочить КПП как обычно, за несколько секунд, и встроилась в ритмичный поток транспорта, который замедлялся на мгновение у контрольного рубежа, а затем уверенно покидал границы Центрополиса. Наконец, последний ехавший передо мной глайдер скрылся из виду. Я снизила скорость до требуемого предела, готовясь оставить город позади. Но в это время раздался пронзительный звуковой сигнал. Перед носом глайдера с приглушённым свистом опустилась заградительная мембрана, и из кабины наблюдения в мою сторону двинулось два офицера в чёрных глянцевых комбинезонах.
«Не успела», – мелькнула холодящая мысль. Как «Зорким» удалось так быстро меня выследить?
Один из привратников приблизился вплотную, и я, повинуясь правилам, дала бортовому компьютеру команду поднять дверцу. Сердце выбивало глухую чечётку.
Неужели всё закончится вот так?
«Мы создали цивилизацию „звёздных войн“ – с эмоциями каменного века, общественными институтами средневековья и технологиями, достойными богов».
(Эдвард Осборн Уилсон)
Если вы полностью контролируете свои эмоции, скорее всего, у вас их немного.
Например, мне вообще не приходится контролировать чувства. У меня их нет совсем.
Эмоциональная немота, алекситимия – в моём мире норма. Из разряда психологических отклонений она превратилась в самое желательное качество личности.
Я изучала историю прежней цивилизации и знаю, что до Великого смещения континентов и исчезновения большинства из них, было время, когда алекситимия считалась лишь неспособностью вербализировать свои чувства. Предполагалось, что алекситимики – или попросту алéксы – испытывают полный спектр человеческих эмоций, только не способны их проявлять. Но через пару десятилетий выяснилось, что половине людей с врождённой алекситимией вообще недоступны чувства, кроме физических ощущений. Эмоциональная сфера алекситимиков по-настоящему нема. Раньше это считали патологией, эмоциональным параличом, который непременно нужно лечить. Существовали даже отдельные профессии – психолог, психотерапевт, психоаналитик. Эти специалисты как раз занимались изучением душевных переживаний и пытались лечить так называемые психические расстройства. Но подобные профессии давно устарели. Нет чувств – нет проблем. Зато есть нанороботы, прекрасно справляющиеся с неполадками в мозге оперативным путём.
С каждым годом эмоционально немых людей во всём мире становилось всё больше. В чём причина? Генетическая мутация, аномальные изменения мозга… Версий предлагалось много. Но по мере развития этого процесса общество заинтересовало другое. Выяснилось, что человек, не подверженный эмоциям, обладает более ясным аналитическим мышлением. Потенциальный уровень его интеллекта выше, чем у эмпата. Он лучше сосредотачивается на работе, неконфликтен, да и вообще с ним меньше сложностей. А значит, алекситимики более эффективные и полезные члены социума. В середине двадцать первого века всемирно известный антрополог Ким Майру доказал: алекситимия – не что иное, как эволюционное преимущество, необходимое для выживания в мире будущего. Эмоции признали рудиментом.
Вскоре обнаружили и причину врождённой алекситимии – отсутствие нескольких волокон, связывающих определённые мозговые центры. И молодые родители стали добровольно соглашаться на нейрооперацию по лазерному удалению этих волокон у их детей. Ведь алекситимикам легче устроиться в жизни. Им больше платят, нанимают на самые престижные должности. И у них выше шансы на выгодный брачный контракт.
Выявить лишние связи в мозге помог случай. У одного высокопоставленного министра обнаружилась опухоль головного мозга. Её не могли излечить без оперативного вмешательства, но к тому времени это уже не представляло проблемы. Мультимодальная компьютерная навигация, эндоскоп и лазер удачно справлялись с подобными случаями. Ситуация, сложившаяся у министра, предполагала удаление опухоли вместе с крохотным участком близлежащих тканей мозга. Процедура прошла успешно, не были задеты ни речевые, ни двигательные функции. Но вслед за послеоперационным восстановлением с министром произошли некоторые изменения. А именно: полная и необратимая утрата чувств и эмоций. Событие вызвало резонанс, был проведён ряд многочисленных опытов с добровольцами. В результате учёным удалось максимально точно определить локализацию центров, ответственных за эмоции – и к нейрохирургам потекли реки клиентов.
Эмпатов – людей, по-прежнему умеющих чувствовать, и не желающих это исправлять, – становилось всё меньше. А после того как грянули глобальные катаклизмы, и мир изменил даже внешние очертания, они и вовсе стали изгоями. Им не оставалось места в новой модели общества, которое остро нуждалось в высокоэффективных и исключительно трудоспособных членах.
Полтора столетия назад территория этого участка суши принадлежала десяткам стран. Некоторые из них даже сохраняли этническую однородность, традиции и речь. Теперь же все мы – часть Единой нации и говорим на Едином языке.
Меня зовут Миранда Грин, и я – гражданка Объединённого Евразийского Государства. Единственного государства Земли.
Мне повезло, пожалуй. Моя алекситимия – врождённая, и операции в младенческом возрасте я избежала. Говорят, не всякий ребёнок способен после неё выжить.
На третий день после рождения родители отдали меня в интернат, где воспитываются дети-алéксы до девяти лет. Лишь после этого ребёнок возвращается в биологическую семью и знакомится с родными. Так удобно для всех. Родителям не приходится подстраивать свой жизненный уклад под нужды младенца, а обществу выгодно централизованно воспитывать самых продуктивных его членов. Мы должны быть уверены, что ребёнок взращивался правильно и получил весь необходимый в современном мире набор знаний и навыков. Только так можно добиться успеха и благополучия для всей нынешней цивилизации.
Государственные интернаты обеспечивают детей всем необходимым с первых дней жизни. В девять лет алекситимики поступают в колледжи, и с этих пор обязанность по их содержанию переходит к родителям. К тринадцати годам, после успешного окончания колледжа, сын или дочь могут стать помощниками в семейном бизнесе или устроиться на государственное предприятие. В обоих случаях его зарплата перечисляется родителям в полном объёме. В шестнадцать лет гражданин ОЕГ обязан переехать в отдельное жильё и начать самостоятельную жизнь. Половина его доходов продолжает перечисляться на счёт родителей, пока гражданин не заключит брачный контракт со своим ровесником. С этого момента их имущество объединяется, а весь доход обоих участников контракта, остаётся во вновь созданной семье.
