Жизнь может быть наполнена красками различных цветов и оттенков, но порой серый цвет вытесняет все остальные, наполняя душу отчаянием и безысходностью. Путь небывалого одиночки, вымощенный злобой, насилием и непонимаем очевидных вещей может сопровождать любого человека, однако стоит понимать, что всё может быть иначе. Печально сложившаяся жизнь не проклинает на отсутствие счастья. Взглянув вокруг, можно с уверенностью сказать, что многие людские жизни наполнены радостью и эндорфином, плещущим во все стороны. Человеку стоит вытиснить серый цвет даже из закоулков души, дабы постичь столь желанное чувство счастья, которое может подстерегать его в самых неожиданных местах.
У писателя только и есть один учитель – сами читатели,
– Николай Васильевич Гоголь.
Пролог. 611 ГОД. В НЕКОЙ СТРАНЕ, В НЕКОЕМ ГОРОДЕ
Несуразно феерический город, в коем протекают нижеописанные события, находится на северо-востоке страны N. Красоту этого города трудно описать словами. Ещё труднее понять добрые мотивы его жителей. Этот город нужно увидеть вживую. Вокруг него растут самые разнообразные цветы, которые поневоле бросаются в глаза: розы, тюльпаны, фиалки, ромашки, одуванчики. Даже лаванда, красотой своей запаха сравнимая лишь с запахом свежего воздуха после дождя, растёт на местных лугах. Насыщенность и великолепие ароматов лужаек можно сравнить лишь с запахом свежескошенной травы, которую скосили лишь недавно, дабы покормить коров. Эти млекопитающие паслись на том же лугу, где произрастали розы, которые постоянно поражали своей сказочной красотой прохожих, с восхищением смотрящих на этот великолепный луг. Парное молоко сих коров было особенно вкусным: оно удивляло не только своим невообразимым вкусом, но и лёгким запахом роз и лаванды.
Недалеко от города находился прелестный лес. Деревья, кроны которых достигали самих облаков, были необычайно прелестны: цвет их стволов напоминал горячий шоколад, тянущийся с самого верха какелона. Листья же были того же салатового оттенка, что и мягкая трава, растущая на близлежащих лугах. Эти деревья не могла обхватить даже дружина местных солдат. Столь величественны были эти растения. Их назвали «пьернау», в честь ныне почившего рослого торговца из этого же города.
Сам же город поражал своей красотой и невообразимостью абсолютно любого человека. Архитекторы и градостроители соседних стран совершенно не понимали, как возможно построить столь немыслимые дома. Но то были не дома, то были замки. Высотой с умопомрачительный холм, они вырывались своей кровлей сквозь облака, раздирая простор поднебесной. Людскому глазу казалось, что свет из их арочных окон достигал самой глубины космоса, завиваясь в непредсказуемые лучи счастья и блаженства. Всякое окно было витражным, а его узор поражал даже самого опытного мастера. Винтовые лестницы были повсюду, одновременно ужасая и восхищая. Перила их были сделаны из чистого мрамора, а в каждой ступеньке, покрытой тончайшим слоем стекла, красовался столь драгоценный жемчуг. Все крепления лестниц были выполнены из чистейшей дамасской стали, которые на спор выковали местные кудесники-кузнецы.
Толпы людей слонялись по улицам тут и там, спеша на работу или осматривая грандиозный город. Улицы его были огромных размеров, в ширину сопоставимые с зеркальным озером. Но не только шириной они походили на озеро, улицы были так же девственно чисты и полны жизни: каждые несколько аршинов друг от друга располагались различные торговцы. Дорогие украшения и вкуснейшие яства были повсюду. Мясные стейки и колбасы дурманили прохожих, запах еды был столь сладок, что никто не мог пройти мимо прилавков, даже животные собирались около различных таверн и забегаловок, чтобы ухватить лишний кусочек, которым их мог угостить добрейший люд.
Люди, жившие тут, были крайне красивы и необычны. Они никогда не старели, их кожа всегда сияла, будто гранёный бриллиант. Глаза цвета ствола пьернау сами по себе являлись чудом. Они были так же бездонны, как и неисчерпаемые впадины океана, манившие своей тьмой загадочных существ. В глазах их можно было увидеть себя так же чётко и ясно, как в идеальном зеркале без изъянов. Их волосы стелились по голове и плечам, словно тропический водопад, находящий вдалеке от цивилизации людской. Руки их были нежными, как кокосовое молочко, струящееся из только что сорванного плода. С наступлением темноты вокруг этих людей было так же светло, как и при свете прелестного солнца. Они постоянно освещали свой путь, сколь долгим бы он ни был. Красота их заключалась не только во внешности: внутри них сияла столь же яркая душа, озарявшая тьму дурных деяний рода человеческого. Однако они были невероятно стеснительны и скованны, словно сталь, выкованная здешними асами. Бебрет – именно так назвали расу этих чудных людей в обществе. Бербеты постоянно искали в себе изъяны и недостатки, коих на самом деле не существовало. Но они не понимали или не хотели понимать этого, а потому стеснялись своих прекрасных черт, которые значительно выделяли их на фоне других людей.
Доселе никому не известно, когда и как сюда попали люди расы бербет. Сами же бербеты тщательно скрывали это от простых людей, но, если верить слухам, раньше они были небольшим племенем, которое вежливо пригласили жить в этом городе. Тем не менее, выезд из города был для них недоступен, ведь иные расы боялись и страшились бербетов. Род людской боялся их лишь из-за стены непонимания того, как такие прекрасные существа вообще могли явиться на свет. Людей пугал и фантастический свет, исходящий от бербетов. Это необъяснимое явление было странным и пугающим для обычного человека. Однако истинные ценители не могли налюбоваться на столь загадочных бербетов, ведь они излучали не только дивный свет, но и некие нотки добра и позитива, с теплом отзывавшиеся в теле.
– Еда есть? – спросил у меня грузный мужчина лет сорока пяти. Его большое лицо было худым, как морда больного бродячего пса, а цвет его походил на иней, который покрывал всё в городе: замки, улицы, тротуар и даже фонари, которые уже давно не дарят улице прекрасную вечернюю атмосферу, ведь последний раз их зажигали более пятидесяти лет назад.
– Нет, ответил я, дрожа от холода и голода, ведь мой последний приём пищи был несколько дней назад: я поймал и съел крысу, которая рыскала в поисках пищи так же, как и я. Бедняга.
Заплетаясь и ковыляя, мужчина ушёл, а вместе с ним ушла и последняя надежда на нормальный разговор с человеком. Я хотел было его окликнуть, но он уже скрылся в темноте. Хотя если он сам не стал со мной разговаривать, то надеяться было и не на что. Впрочем, мне было уже не до этого, ведь краем глаза я увидел ритмичное движение слева от себя. Сначала я подумал, что мне показалось, однако приглядевшись получше, я увидел в куче мусора что-то небольшое и, по всей видимости, живое. Снова шевеление. Определённо, показаться дважды мне не могло. Я привстал, отодвигая мягкое пуховое одеяло, которое я нашёл в одной из комнат этого замка, и поправил своё пальто, которое когда-то было бежевым. Подняв серую шляпу, я приблизился к тому месту, где увидел точно живое нечто. Левой рукой я раздвинул мусор, после чего почувствовал остро-режущую боль, гулом пронёсшуюся по всему моему телу. Посмотрев на свою руку, я узрел три кровавые полоски. Оказалось, что в мусоре сидел кот. Он был таким же худым, как и я. Остальные его черты видны не были, ибо в комнате было достаточно темно даже для крота, не говоря уже обо мне. Видимо, коту не понравилось, что его потревожил ниоткуда взявшийся человек, потому он начал свирепо шипеть на меня, словно отбившийся от матери львёнок. Я аккуратно взял его на руки и посадил в свою большую шляпу. Минуту назад мне казалось, что он хотел меня убить, но сейчас он тихо свернулся в клубок, будто бы почуяв во мне доброту. Я больше не один в этом гнусном месте.
